Хранители Кольца

Путники спустились вслед за Леголасом. Фродо вступил в прохладную воду – здесь, на перекате, река была мелкой – и ощутил, что уныние, грусть, усталость, память о потерях и страх перед будущим, как по волшебству, оставили его.

Хранители медленно перешли Белогривку (из нее не хотелось выбираться быстро), вскарабкались на обрывистый правый берег, приготовили еду и спокойно поели, а Леголас рассказал им несколько преданий о Кветлориэне древних времен, когда весь мир Средиземья был светел и над шелковыми лугами Великой Реки ясно спали звезды и солнце.

Когда он умолк, в ночной тишине послышался монотонный шум водопада, и постепенно Хранителям стало казаться, что они различают голоса эльфов, поющих какую-то грустную песню.

– Эту речку назвали Белогривкой люди, – после долгой паузы сказал Леголас, – а по-эльфийски она называется Нимродэлью, что значит Дева с белыми волосами. Про нее сложена печальная песня, и мы часто поем ее на нашем северном наречии, потому что сложили эту песню у нас; но эльфы Элронда тоже ее поют – на всеобщем языке, – и вот как она звучит:

Расцветом утренних надежд,

Звездою заревой,

В светлейшей белизне одежд

С каймою золотой,

Сияя, будто лунный след

Перед ненастьем дня,

От тленья угасавших лет

Кветлориэн храня,

Ясна, лучиста, как листок

На ясене весной,

Свободна, словно ветерок

В бескрайности степной,

Над серебристою рекой

Бродила Нимродэль,

И смех ее в тиши лесной

Звенел, как птичья трель.

Но засыпает серый прах

Следы ее шагов:

Ушла – и сгинула в горах,

Когда у берегов

За цепью золотистых скал,

Где жарок небоскат,

Ее корабль эльфийский ждал —

Ждал много дней подряд.

Но тщетно ждали моряки

И Эмрос – рулевой;

Однажды ночью ветерки

Скрутились в грозовой,

Изодранный громами шквал,

И он взъярил отлив,

И вмиг корабль на юг угнал,

Едва не утопив.

И в клочьях пены штормовой

Лишь очертанья гор

Увидел утром рулевой,

И проклял он с тех пор

И вероломство кораблей,

И горечь перемен —

Удел бессмертных королей, —

И вечный Лориэн.

И, словно чайка в небесах,

Метнулся он за борт

И с ветром в светлых волосах

Поплыл, как лебедь, в порт,

Где южные закаты спят

И брезжится заря

Эльфийского пути назад

В Предвечные Края.

Но Запад и Восток молчат

О древнем короле,

И смог ли он доплыть назад,

Не знают на земле…

Голос у Леголаса нежданно пресекся.

– Дальше я петь не могу, – сказал он. – Это только часть нашей давней песни, но остального я, к сожалению, на память не знаю. Песня очень грустная: она рассказывает о том, как Кветлориэн затопила печаль, когда морийцы, добывая мифрил, невольно разбудили злое лиходейство, а Нимродэль погибла в Белых горах…

– Гномы не совершали никаких лиходейств! – перебив Леголаса, воскликнул Гимли.

– Правильно, я и не сказал – совершили, – откликнулся эльф, – я сказал – разбудили. Лиходейство бессильно перед Перворожденными, но, когда оно проснулось, многие эльфы решили покинуть Кветлориэн – Лориэн Цветущий на всеобщем языке, – и по дороге к Морю Нимродэль погибла…

Говорят, – помолчав, продолжал Леголас, – что Нимродэль, как и все лориэнские эльфы, жила на вершине громадного дерева; недаром эльфов из Кветлориэна называют древесянами, или галадриэммами. Возможно, они и сейчас так живут, ибо в глубине Лориэнского Леса растут редкостно могучие деревья.

– Должен признаться, – подал голос Гимли, – что на дереве я чувствовал бы себя спокойней. – Он покосился в сторону Мглистого. – Меня не обрадует встреча с орками.

– Гимли прав, – сказал Арагорн. – Ведь мы сидим у самой дороги, а мелкая речка орков не остановит. Надо попробовать забраться на дерево.