Хранители тайны

– Пост занимает солидный. А ты говоришь. Нам максимум трёшка светила, а тут такое дело. Намотали соплей на кулак. А ты чего приехала?

– Поговорить с вами, – Люська достала из пакета бутылку коньяка. – Это вам.

Макар Федорович подарок оценил. Просияв, он посторонился и залебезил:

– В комнату ступай, я сейчас. На стул садись или с кресла шмотьё скинь и туда падай.

Люська решила брать быка за рога. Попросив Якубенко в подробностях рассказать о событиях ночи, когда у него в доме появился Кирилл, она села на колченогий стул.

– Выпил я в тот вечер, – пустился в воспоминания Макар Федорович. – Сначала с Мишкой, потом дома немного добавил. Разморило меня, спать захотелось. Обычно если в кровать пьяным лягу, просплю до самого утра, даже не сомневайся. А тогда лёг, кручусь-верчусь, заснуть не могу. Башка ещё загудела, в комнате жарко. Ворочаюсь, ругаюсь, и вдруг кто-то в дверь стучит. Думал, Мишка приперся, встал, открыл, а там парень еле живой стоит. У меня в коридоре свет слабый, не видно ничего, я сначала не понял, что он в крови. В плечо его толкнул, а он хрясь – прямо на пол. Ёлки-палки, думаю, атас, что за парень, откуда он взялся. – Макар Федорович посмотрел на коньяк. – Глоточек бы сделать, горло смочить.

– Позже смочите, продолжайте.

– Ну, значит, спать я лёг, а мне, блин, не спится.

– Подождите, как спать? Вы же уже Кириллу дверь открыли.

Якубенко вытаращил глаза.

– Уже открыл, да? Ёлки-палки, как быстро. Открыл, правильно. Он потом рухнул, я его толкаю, а парень спрашивает, есть ли у меня телефон. Как не быть, я ж не охламон, трубой обзавелся сразу, как только деньги появились. Он говорит, позвони жене, и номер диктует. А сам в комнату ползёт. Там я и увидел, что он весь в крови. Позвонил, передал ему трубку, он с ней говорить начал, меня попросил адрес продиктовать и отключился.

– А «скорую» кто вызвал, вы?

– А то! Он еле дышит, хрипит, я сразу позвонил.

– И полицию?

– Не-е, им не звонил. Врачи вызвали.

– Кирилл больше не приходил в сознание?

– Как не приходил, приходил. «Скорая» ещё не приехала, он глаза открыл, смотрит на меня и стонет. Я ему воды поднёс. Отказался. И вдруг…

– Что?

Макар Федорович резко вскочил, обогнул стол, попытавшись схватить коньяк.

– Мы же договорились, – напомнила Люська.

– Помню-помню, с памятью у меня полный порядок. Любой день назови, я тебе его в подробностях распишу, елки-палки.

– Макар Федорович, что произошло дальше. Говорите!

Якубенко почесал подбородок.

– Жарко было, не спалось мне совсем… а тут стучит кто-то. И так напористо. Ну, думаю, сейчас выйду, руки пообрываю.

Люська откинулась на спинку стула.

– Вы вызвали «скорую» и пока она ехала, поднесли Кириллу стакан с водой. Пить он отказался. Вспомнили?

– Угу.

– А потом вы сказали «И вдруг»…

– Я так сказал? – удивился Якубенко.

– Вы! – заорала Люська.

– А-а, ну, всё правильно. И вдруг он говорит…

Люська подалась вперёд.

– …там лежит девочка.

– Там лежит девочка? Вы уверены, что правильно расслышали?

– Зуб даю! Я еще нагнулся, спрашиваю, где там, а он на меня смотрит, а как будто не видит. И продолжает бормотать. Я тогда скумекал, в бреду парень. Когда «скорая» у калитки остановилась, он вздрогнул, на бок перевернулся и крикнул: «Наинка». И всё! Врачи зашли, парень уже преставился.

– Вы полиции об этом рассказывали?

Макар Федорович показал Люське фигу.

– Накося выкуси! Ничего я не знаю, ничего не видел, не слышал, и с парнем тем не знаком. Злой я на них. На семь лет меня закрыли. Ни слова ни скажу!

Опять эта таинственная Наина. Кто она? Почему Кирилл вспомнил о ней в последние минуты жизни, находясь в бреду? Неужели она произвела на Глухарева настолько сильное впечатление, что даже перед смертью он не мог думать ни о чём другом, кроме как о ней? И где, интересно, искать эту Наину?

От Макара Федоровича Люська поехала к Вере. Требовалось разложить имеющуюся информацию по полочкам, но для начала неплохо бы собрать мысли в кучу и призвать их к порядку.

Глава четвертая

Крестный отец

Люська застала Веру за весьма странным занятием – разложив на полу газетные листы, она склеивали их скотчем.

– Что ты делаешь? – Люська подошла к закрытой балконной двери, хотела её открыть, но Вера закричала:

– Не открывай дверь!

– Хорошо-хорошо, как скажешь, ты только не волнуйся.

Вера продолжила орудовать ножницами и скотчем. Понимая, что от свалившегося горя она могла съехать с катушек, Люська растерялась. Постояв с минуту возле Веры, села на корточки и ласково спросила:

– Вер, тебе помочь?

– Сама справлюсь, – последовал резкий ответ. – Уже немного осталось.

Всё ясно – Вера сошла с ума. Что же теперь будет? Её упекут в сумасшедший дом, начнут пичкать лекарствами, колоть уколы и вскоре Глухарева превратиться в растение.

– Вер, а что ты всё-таки делаешь?

– Сама не видишь?

– Вижу, но не понимаю, для чего склеивать газету скотчем? И почему я не могу открыть балкон? В комнате душно, не хватает свежего воздуха. Может, ты приляжешь, хочешь, я приготовлю тебе кофе или чай?

На секунду Вера оторвала взгляд от газеты и, подозрительно взглянув на Люську, обеспокоено спросила: