Хранители времени

— Здравствуй, мальчик, — негромко сказала ведьмарка. Она была без куртки и кольчуги, из-под пятнистой рубахи выглядывала другая, с такой страшенной харей, что у Вихри от восторга глаза стали круглыми как у филина. — Ты не бойся, — она словно невзначай положила руку ему на плечо.

Паренёк чуть подался назад — железные пальцы тотчас сжались, словно тиски: "Не убежишь", но сама ведьмарка на ясном солнышке казалась совсем не страшной. А глаза у нее теперь были не как у кота и не жёлтые, а серые, точно сумерки. "Вот ежли б ишшо без конопушек… да и так ничё девка!" — великодушно решил Вихря. Будто подслушав его мысли (а кто ей знал, ведьму лохматую, может, и впрямь слушала), ведьмарка улыбнулась.

— Не бойся, — повторила она мягко, словно песню пела. — Я ничего тебе не сделаю. Мне просто нужна помощь. Откуда у твоей мамы цепочка, что она мне послала?

— Дык я почём знаю? — удивился Вихря. — Могёт, батька купил, аль от колдуна приволок.

— У вас есть колдун? — глаза её сощурились, и она стала похожа на ястреба, готового при малейшем шевелении в траве камнем пасть вниз. В животе у Вихри стало горячо, а пирожки ни с того, ни с сего заёрзали, толкая друг дружку.

— Был. Хороший был, не чета вашему-та, што цветочки Евдохины щас пластает, — паренёк небрежно, подражая бате, ковырнул ногой землю. — Да токмо нет его, помер давно.

— Умер. Давно, — ведьмарка скривилась, словно у неё внезапно разболелись зубы. — Вломус нахур, эртха аш ворт! А дом его стоит или сломали? В нём живу… Цве…точки?! — запнулась она. — Какие цветочки? Не красные ли?

Бабка Левдуся, подсматривавшая в приоткрытую калитку, сдавленно кхекнула и, шустро работая костылём, поковыляла в старую баньку, где своего часа дожидались полсотни маковых головок.

— Не-а, розы синие, — досадливо дёрнул плечом Вихря. — А домок-то цел, што ему сдеется? Стоит себе, нихто там не живёт, ништо не трогает, трогать-то уж и нечаво.

— Проводи меня туда, — отчего-то спав с лица, сказала ведьмарка, и на просьбу это было мало похоже. — С-садовод… Обкурился он, что ли? — пробормотала она себе под нос и уже громче спросила: — Когда, говоришь, колдун умер?

Большая серебряная монета рыбкой мелькнула меж её пальцев и спряталась в ладони.

— О прошлом годе, — Вихря мотнул кудлатой головёнкой, из которой мигом вылетел строгий отцовский наказ ни с кем не болтать о колдуне и не менее строгий материнский — НИКУДА НЕ ХОДИТЬ С ВЕДЬМАРКОЙ! (Кричать, выть и голосить Канира умела не хуже баньши). — Ледолом тады был, значится. Котька с Лиской на льду лунки вертели да и провалилися разом, а дядечка углядал. К им кинулся, вытягнул, до дому отвёл, усю ночь леденею гнал, а сам-от повалился, ровно куль с мукой и боле не встал…

Прохожих на улице было мало, но каждый почитал своим долгом остановиться, вытаращить глаза на ведьмарку, сотворить на бесью морду Священный круг, потом потупить взгляд и крыской шмыгнуть мимо. Девка хмурилась, но шагу не сбавляла. Вихря, совсем осмелев, подёргал её за рукав.

— А ты их видала? Видала, да? Бесей дяди Аргелла? Каки они из себя? Он их токмо слушать давал, не показывал, страшно было, жуть! А мертвяк тот он и есть, дядечка колдун?

— Если этого мыша взять и, бережно держа, напихать в него иголок, вы получите ежа, — непонятно протянула ведьмарка, глядя, как дед Опорос по-разбойничьи крадётся вдоль забора, таща за собой на верёвке старого грязного козла. Козёл визгливо мекал, упирался и норовил поддеть рогами дедову задницу. — А от любопытства кошка сдохла, — она кинула на Вихрю такой взгляд, что у него в боку закололо.

— Ась? — прикинулся дурачком паренек.

Монетка снова запорхала меж пальцев ведьмарки.

— Много будешь знать — скоро состаришься.

— Не-а, не скоро. Где ж видано, чтоб колдуны скоро старилися? — рассудительно возразил Вихря. — Зельями молодильными по ухи зальются, лопухами облепятся и живут, аки дубы в лесу растут. Я чуток ишшо вырасту да в школу пойду, в академию ихнюю. Дядечка баял, у меня де… дес… дес-трук-тив-ной энтузьязмы много, прям талант! Вот.

Ведьмарка то ли хмыкнула, то ли хихикнула — он не разобрал.

— Тебя как величают, герой?

— Как деда! — гордо сказал Вихря.

— А его как?

— А никак, он помер уж.

— Хорошо, а как тебя мама зовёт? — не сдавалась ведьмарка.

— По-всякому! Быват што сыночком родненьким, а быват што змеюкой ползучей.

— Но когда на стол собирает, как окликает?

— Да рази ж меня кликать надо? Я там завсегда первый! — фыркнул Вихря и остановился. — Вот он, домок дядечкин. Батя спалить хотел, да усё недосуг ёму…

~ ~ ~

Покосившаяся хибарка колдуна стояла на отшибе, скалясь оконными провалами. Мальчишка притих, как мышь под метлой, с опаской поглядывая то на меня, то на дом. "Вертит твою пандемию через стригущий лишай! — выразилась я, решив не засорять хотя бы мысли татарскими словечками. — Неслабый камуфляж, мои аплодисменты, мэтр. Ведь раз десять вчера тут проходила, и хотя б от дохлого осла уши увидала… Завеса Теней, «свой-чужой», магистерское на крови, шбыш д'ахут, тхор манун!"