Хранители времени: как мир стал одержим временем

Иногда мне кажется, что могу разметить свое детство промежутками времени. Наверное, все так могут. Когда мне было три или четыре года, отец принес домой золотые каретные часы в коробке, обшитой мятым малиновым бархатом, и когда мой пальчик нажал на кнопку сверху, колокольчик отбил время. Были еще школьные часы в актовом зале, кухонные часы, а в спальне у меня стоял будильник под названием «Биг-Бен» фирмы Westclox[10].

Как-то мы включили телевизор, чтобы посмотреть ирландского комика Дэйва Аллена. Это было рискованно, но у нас в доме это никого не смущало. Аллен был «опасным» комиком, часто задевал чувства религиозных групп, пил и курил в прямом эфире, растягивал свои истории допоздна. У него была сомнительная репутация и отсутствовал кончик указательного пальца на левой руке; он говорил, что лишился его при чрезвычайно смешных обстоятельствах, но потом мы узнали, что в шесть лет он просто сунул его в работающую мельницу.

Однажды вечером он встал из высокого кресла, опрокинул свой граненый стакан и начал говорить о том своеобразном способе, каким мы организуем собственную жизнь. «Я имею в виду, – сказал он, – как мы живем по времени… как мы живем по часам. Мы воспитаны по часам, мы воспитаны в уважении к часам, в восхищении часами. В пунктуальности. Мы подчиняем нашу жизнь часам. – Аллен взмахнул правой рукой, словно изумляясь всему этому безумству. – Вы начинаете работу по часам, заканчиваете по часам, приходите домой по часам. Едите по часам, пьете по часам, ложитесь спать по часам… Вы делаете это на протяжении сорока лет взрослой жизни, уходите на пенсию и что вам дарят на прощанье? Чертовы часы!»

Его грубость вызвала шквал телефонных звонков от зрителей (во время программы Аллена были люди, которые просто держали руку на телефоне, словно участники телевикторины). Но она не забылась, равно как и идеальный комический ритм, каждая пауза в котором была как такт в соло на барабане.

Восстанавливаясь, я тратил много времени на айфон. Как-то вечером, лежа в постели, я ощутил острую потребность посмотреть фильм с Биллом Найи. Я уменьшил яркость экрана, переключился на YouTube, погрузился в фильмы Ричарда Кертиса и в пьесу Дэвида Хэа «Окно в крыше», а после этого совершил нечто непростительное: заплатил за загрузку «Бойфренда из будущего». Довольно абсурдная вещь о том, как сын главы семьи, которого играет Найи, оказывается способным путешествовать во времени, исправлять ошибки прошлого – неловкое слово там, неудачную встречу здесь – и все заканчивается любовью и счастьем. Как заметил кинокритик Энтони Лейн, весьма разумным шагом было бы посмотреть газеты определенного дня, вернуться в прошлое на день раньше и поставить на лошадь, победившую в скачках. Как раз в стиле бойфренда из будущего, но, как известно, на протяжении более чем столетней истории таких художественных выдумок самые хитрые очень редко совершали путешествия во времени. Разумеется, я пожалел, что не могу вернуться немного в прошлое, чтобы не кликать кнопку «купить».

Но Найи привлекает меня не только своими работами в кино. Однажды я ужинал с ним и его тогдашней женой Дайаной Куик и обнаружил, что в жизни он точно такой же, как в большинстве своих фильмов и пьес: безукоризненный костюм, очки в тяжелой оправе и безупречно учтивые благородные английские манеры, которые заставляют тебя почувствовать, что все, что он говорит, либо проницательно, либо остроумно. И особенно понравилось мне в нем то, что его жизнь, кажется, идеально расписана надолго вперед. На мой вопрос, как он проводит свободное время, Билл сказал, что смотрит много футбола по телевизору, особенно матчи Лиги чемпионов. Его просто восхищает Лига чемпионов. Он еще добавил, что измеряет время, оставшееся ему на земле, количеством сезонов Лиги чемпионов, которые он сможет посмотреть. Если футбольный клуб «Барселона» сможет ближайшие 25 лет сохранять свою быструю игру в пас и придерживаться строгого правила, введенного в раздевалке, что каждый может владеть мячом не более семи секунд, тем самым доставляя удовольствие этой утонченной, но утомленной душе, то для него это будет самым фантастическим проведением жизни.

Восстанавливаясь после той аварии и чувствуя, что локоть постепенно приходит в нормальное состояние и я снова могу держать в руках нормальные книги, я обнаружил, что почти во всем, с чем сталкиваюсь, в каждой статье, в каждой книге, так или иначе проводится исследование времени. И в каждом фильме тоже: каждый сюжет либо чувствителен к времени, либо зависит от него, и все, что не вписывается в воображаемое время, является историей. А в газетах и по телевизору достойным освещения являлось лишь то, что имело отношение к той или иной годовщине.