Хранительница

Ложились молча. Я тихонько легла на край кровати, натянув тонкое одеяло до подбородка, и закрыла глаза. В весьма двусмысленную ситуацию я попала. Привозит невесту в дом, а дома любовница. Как в любовных романах. Ну начну с того, что невеста я не настоящая и страдать не буду. Или буду? Зачем перед самой собой лукавить? Буду страдать. И вспоминать тоже буду. Но я все выдержу, я сильная, думала я, прислушиваясь к его дыханию, когда меня подхватили сильные мужские руки и прижали к голому торсу. Я не стала открывать глаза, не хочу увидеть жалости в его глазах. Просто отдалась во власть своих ощущений. Вдыхала, такой ставший родным, запах кожи, принимая его ласки. Его руки ласково гладили плечи, переходя на спину и ягодицы, чуть сжимая их. И целовал. Целовал мои глаза, едва прикасаясь губами, висок, вдыхая запах кожи, пока не добрался до губ. Сначала, нежно целуя то верхнюю, то нижнюю губу, проводя по ним кончиком языка и слегка прикусывая. По моему телу прошла сладкая волна возбуждения.

Только не останавливайся. Делай со мной все, что захочешь, в голове проносились мысли.

Я выгнулась ему навстречу и он, поняв это как призыв к действию, обхватил и осторожно перевернул на спину, не прерывая поцелуя. Почувствовав тяжесть его тела, совсем сошла с ума. Соски стали твердыми и отзывались на малейшее прикосновение, а там внизу разгорался огонь, который можно было погасить только одним способом. Реммир коленом раздвинул мои ноги, я выгнулась навстречу сладким ощущениям. Реммир приблизил ко мне лицо и выдохнув: «моя», ворвался в мое тело. И я потерялась во времени и пространстве. От этого одного слова душа запела, я стонала: «твоя». А когда уже не могла сдерживать стоны, кричала, пока волна удовольствия не набрала свою высоту и не рассыпалась сотнями фейерверков.

И Реммир судорожно ловил свои моменты удовольствия. Мы приходили в себя, шумно дыша.

Он не выпускал меня из своих объятий, перевернулся на спину, а меня положил на себя, гладя по спине, голове, ласково перебирая длинные пряди моих волос.

Когда страсти улеглись, в тишине прозвучал его голос:

— Силика — подруга моей бывшей невесты. Моя мама взяла их из столицы в дом, когда они были еще подростками. Они сироты и были такими разными. Донара — рассудительная и спокойная, Силика — эмоциональная и взрывная. Мама обучала девочек всему, что знала сама. Говорила, Хранительница не дала ей дочь, зато теперь их у меня двое. Когда родители погибли, именно Донара стала для меня надёжной поддержкой в моем горе. Она всегда была рядом и постепенно между нами возникли чувства. Силика злилась, потому что сама претендовала на роль моей жены. Но, как ты понимаешь, чувствам не прикажешь. Именно Донара просила меня назначить свою подругу на должность управляющей. В твердой руке и умении управлять домом ей не откажешь, тут мама постаралась на славу. И я уступил её просьбе, когда старый управляющий оставил своё место, переехав в селение. Силика здесь выросла и знала дом как свои пять пальцев. Когда Донара забеременела, я в тот же день сделал ей предложение — она согласилась, не раздумывая. Мы были счастливы, да и Силика как-то успокоилась и повеселела.

Не понимаю, что тогда произошло. Силика плакала, рассказывая, как Донара внаглую принимала своего любовника по ночам, а потом просто убежала с ним. Я опросил всех слуг, ни один из слуг не может ни подтвердить её слов, ни опровергнуть. Силика всячески пыталась заменить мне мою невесту, но ночь не заменит день. И я старался подолгу не появляться дома, избегая ее посягательств.

Я тихонько легла рядом, боясь прервать его горестный монолог.

Реммир замолчал, смотря в потолок.

— Долгих десять лет мотаюсь по стране, ищу эту дрянь Донару, чтобы забрать ребенка. Остались только самые дальние селения, но со временем я и туда доберусь.

Реммир глубоко вздохнул, потерев лицо одной рукой, словно стирая воспоминания, повернулся ко мне, притянув одной рукой за талию к себе поближе.

— Силика больше не доставит тебе неприятностей, Рита. Сегодня я поставил ее в известность, что она никогда не сможет претендовать на хозяйку этого дома. Как она ведет хозяйство, меня устраивает, а выгнать её не могу в память о матери.

И нежно поцеловал. Действительно, да пошло оно все к чертовой бабушке. Он сказал «моя» и я ему верю. Ой, мамочки, а не влюбилась ли я? Не знаю. Но твердо уверенна в одном, что буду бороться за этого мужчину. Никогда этого не делала, спокойно отходила в сторону, если появлялась соперница или претендентка на мужское сердце, предоставляя возможность мужчине самому сделать выбор. Потому и не боролась, что бороться было не за что. Не было любви, вот я спокойно и расставалась с мужчинами. А сейчас? Возможно, это и есть то самое чувство. Не буду ничего загадывать. Чему быть — того не миновать.

— А пойдем искупаемся?

Я в недоумении смотрела на Реммира. С ума сошел? Голыми на первый этаж переться?