Хранительница царских тайн

– Живы, да не все, – сказал закопченный пожарный. – Целую ночь пластаемся. Светает уже, а все еще тлеет… – Мужчина вытер лицо.

– Где те, что остались живы? – спросил у него Дуло.

– Кто сильно обгорел, тех отправили в ожоговый центр. Но есть и такие, кто не пострадал. Так, надышались…

– Где они?

– Вон в том фургоне. – Пожарный кивнул в сторону автомобиля «Скорой помощи».

Сергей зашагал в указанном направлении, Полина поспешила за ним. У открытой двери фургона стояли спасатели. Внутри, накрывшись одеялами, сидели несколько человек. Их лица были черны. Одного из них Полина тотчас узнала. Это был Бурдов. Увидев следователя, он инстинктивно вздрогнул.

– Выжил, гаденыш… – сказал Сергей и сплюнул под ноги.

Полина обшарила глазами выживших. Кокорина среди них не было. Но на всякий случай спросила Бурдова:

– Кокорин жив?

– В больнице… – затравленно отозвался тот.

Она облегченно вздохнула: по крайней мере свидание отменяется. И снова спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Много погибших?

Ей никто не ответил.

– Зачем же было закрывать дверь… – растерянно сказала Полина.

– По-видимому, это часть ритуала. – Дуло выпрямил спину и посмотрел в сторону сгоревшего ресторана. – Прав был Игорь Бекешев: Бог не играет в кости. А дьявол не любит, когда его используют в личных целях. Слишком много желающих получить с него дивиденды.

Пройдя через оцепление, они вышли со двора.

По всей улице Никольской стояли автомобили «Скорой помощи» и машины полиции с мигалками. В окрестных домах светились окна. Проснувшиеся от воя сирен жители, прижавшись к стеклам, глазели на это столпотворение.

Полина залезла в джип для того, чтобы переодеться. Дуло отошел в сторону. Хотелось курить, но сигареты закончились. Где-то под комбинезоном, в кармане, зазвонил телефон. Сергей посмотрел на часы, а потом принялся расстегиваться, чтобы достать мобильник.

– Слушаю, Филиппов.

– Помощь твоя нужна.

– Что еще?

– Вспомни, ты вел дело об убийстве Кравченко. Там еще Полина твоя…

– Ну?

– В общем, копнули это дело, а там такое…

– Рассказывай.

– Короче, Кравченко убили по заказу его личного помощника.

– Откуда стало известно?

– Охранник дал показания, он уже в изоляторе. Бурдова арестуют сегодня.

– Возьмут еще тепленького… с дымком, – усмехнулся Дуло. – От меня что нужно?

– Позвонить следователю, у него есть вопросы.

– Позвоню.

– Как там у тебя? – спросил Филиппов.

– Долго рассказывать. Приеду – тогда уж… Игорь Бекешев погиб.

– Черт!

– Он все рассказал. Или почти все.

– Но как тебе удалось?

– Он умирал.

– Ясно.

– Понимал, что умирает, вот все и рассказал. – Сергей Дуло достал коробок и зажег спичку. – Теперь я знаю, зачем той ночью он сам пришел в подземелье.

– Зачем? – Филиппов напрягся.

– Чтобы насладиться свершившейся местью.

– Тогда почему разозлился?

– М-да, вопрос… – Сергей, не мигая, смотрел на горящую спичку, пока пламя не обожгло пальцы. – Ах, черт… – он затушил огонь. – Понимаешь, Филиппов, Игорь Бекешев считал, что Алина сломала ему жизнь. Эта женщина была для него сущим наваждением. Идеей фикс. Он мечтал о ней много лет и после того, как она отвергла его еще раз, решил расправиться с ней. И тут желание совпало с необходимостью. Для того чтобы заставить Полину искать дневник, потребовалось убить Алину. И не просто убить, а так, чтобы указать направление поиска. Отсюда ритуал жертвоприношения, старинная одежда, лошадь с повозкой и, главное, гвоздь.

– Черт знает что такое…

– Игорь Бекешев был членом тайного ордена. Как, впрочем, и Максим. Только сдается мне, поиски дневника Стеллецкого для него только удобный предлог. Истинная причина убийства Алины Бекешевой – тривиальная месть ревнивого мужика. Но здесь возникает вопрос: если он видел казненную Алину в подземной комнате, зачем снова явился в отцовскую спальню? Для чего ему было так рисковать?

– У меня нет никаких мыслей, – вздохнул Филиппов.

– Невозможно представить, что он пришел в спальню только для того, чтобы в декабре месяце увидеть порхающего мотылька. И, заметь, его заставали там дважды. Первый раз – Юлия Палий. Второй раз – итальянец. И в том, и в другом случае Бекешев говорил про какую-то бабочку…

– Постой, – прервал его Филиппов, – про бабочку как раз я все разузнал.

– Ну, так что ж ты! – воскликнул Дуло. – Я места себе не нахожу, голову ломаю, а ты молчишь.

– Разговаривал я с подругой Алины, и она сказала, что у Бекешевой была татуировка в виде бабочки. На правой ягодице.

– Так вот о чем толковал Игорь… Ну, это многое объясняет. Только вот странно: когда я спрашивал у Дмитрия Андреевича, что могут означать слова его сына, тот сказал, что ничего ни о какой бабочке не слышал. Но ведь муж не мог не знать о существовании татуировки. Тем более если она сделана давно. О ней кричал Игорь Бекешев, когда семнадцать лет назад тайком прокрался в спальню отца и увидел Алину в его постели.

– Значит, Бекешев-старший в курсе, но зачем-то соврал.

– Вопрос – зачем? Что он скрывает? – Дуло помолчал. – Ты все выведал у подруги Бекешевой? Может быть, она еще что-то знает?