Хрестоматия по патопсихологии

Настроение Маши большей частью ровное, веселое: она смотрит на все довольно благодушно и, как сказано, часто хохочет. Иной раз, правда, настроение ее несколько хуже, и она не так много смеется, чаще произносит слова укоризны с соответствующей мимикой, напоминающей брюзжащую и делающую внушительное наставление женщину. Иной же раз настроение ее становится совсем дурным, и она приходит в гневное раздражение. В это время она как будто бранится с кем-то, говорит бранные, иногда неприличные слова, бросает стулья, колотит их, колотит себя, снимает и бросает свое платье, иногда плачет. В некоторых случаях переход в гневное настроение является у Маши без всякого заметного повода, иногда же по поводу того, что ей не дают надевать какого-нибудь нравящегося ей платья или новых ботинок.

Обращаясь теперь к другим сторонам эмоциональной сферы Маши, я должен прежде всего отметить, что Маша вообще представляет из себя существо очень добродушное, милое, возбуждающее общую симпатию. Каких-либо злых проявлений у нее нет. Хотя нельзя сказать, чтобы она очень стремилась к обществу, но все-таки, когда она видит людей, входящих в отделение, она чаще направляется к ним, чем бежит от них. Впрочем, она не имеет привычки постоянно находиться рядом с другими людьми. В саду она большей частью ходит одна, совершенно бесцельно, иногда поднимая и бросая сучья, листья, снимая и надевая платок и т. п. Если ее позвать и усадить, она подойдет и сядет как будто с удовольствием, но скоро опять пойдет продолжать свою бесцельную ходьбу.

Беззаботность у нее полнейшая, предусмотрительности нет и следа. О лживости или хитрости нет и речи. Чувства справедливости в истинном смысле этого слова нет. Но говоря об этом, я не могу не отметить, что в ее действиях тяготение к тому, что по обычной человеческой мерке относится к хорошему, гораздо более заметно, чем тяготение к дурному. Чем это обусловливается, трудно сказать. Может быть, тем, что Маша восприимчива к интонации, с которой с нею разговаривают, и благодаря тому, что мимикой и интонацией ей можно внушить, хотя не надолго, приятное настроение или вызвать несколько неприятное, этим пользовались для приучения ее к необходимым хорошим действиям. Вероятно, от постепенного накопления следов у нее и развились некоторые императивы и общее, хотя и смутное, чувствование того, что следует делать и чего не следует. Благодаря этому, ее и удалось приучить к чистоплотности, и эта привычка уже сделалась ее потребностью. Конечно, этого нельзя назвать сознательным чувством долга в смысле чувствования, связанного с сознанием своих обязанностей; у Маши сознания обязанностей нет; признаков, напоминающих упреки совести, у нее незаметно. Но если и нет сознания обязанностей, то все-таки потребность выполнения некоторых определенных действий у нее заметна. Это можно видеть уже из того, что Маша исполняет некоторые приказания: если сказать ей «позови», она побежит, если сказать «отдай» - отдаст.