Христианские древности: Введение в сравнительное изучение

Пыл католиков тут же попытались охладить скептики. Но для научной полемики по поводу мощей не было еще ни разработанных методов, ни достаточного количества фактов. Скептицизм критиков составлял как бы оборотную сторону экзальтированного почитания древностей как реликвий. Уже ученый бенедиктинец Жан Мабильон (Jean Mabillon, 1638–1707) выражал осторожные сомнения в подлинности мощей из катакомб, прибывавших во Францию, а протестанты в открытую насмехались над ними. Резкие возражения и критику встретило даже издание книги Бозио. Посетивший в 1685-86 гг. Италию епископ-историк Жильбер Бюрне пришел к выводу, что катакомбы есть не что иное как древние шахты; погребения в них не только христианские, но и языческие (тут он был прав), а фрески выполнены средневековыми монахами «в стиле готики». Ему последовал еще более радикальный Ф. У. Миссон, считавший катакомбы общими, а не только христианскими, кладбищами Рима, причем часть погребений он датировал сравнительно недавним временем. Эти обзоры были популярны в протестантских странах: книги Бюрне выходили в Лондоне и Роттердаме до 1718, последняя публикация Миссона в Париже — 1739 г.

Следствием «католического фундаментализма» и протестантско-просветительского «отпора» ему было то, что середина XVII и XVIII вв. выпала из области научного исследования и катакомбы «на долгое время сделались достоянием всех и каждого, кто только хотел ими пользоваться в своих видах» (Цветаев, 1896, 8).⁵

Характерной фигурой XVIII в. был Марко Антонио Больдетти (663-1749), один из череды папских Хранителей, типичный собиратель и охотник за сокровищами. Увлеченный коллекционер, он собирал христианские и языческие надписи, умудряясь даже снимать со стен фрески. Открывая могилы в поисках мощей или других реликвий, монсеньор Больдетти немедленно переносил их к себе в церковь или вкладывал в другие, словом, «опустошал катакомбы, служа вере». По его смерти пресвитерий и вся церковь оказались переполнены находками и напоминали уже не храм, а что-то среднее между музейным хранилищем и склепом.⁶

Впрочем, возникшая в XVI–XVIII вв. традиция «простого собирания» церковных древностей внесла существенный вклад в их сохранение. Католические общины, особенно в Италии, издавна очень серьезно и старательно берегут каждое свидетельство древности, найденное на территории их храма или вокруг него. Фрагменты саркофагов и скульптуры; куски мраморных плит с остатками эпитафий; колонны и капители; мозаика с древних полов и многое другое сохраняется в капеллах, вмуровывается в стены (особенно в открытых галереях или нартексе), иногда оформляется как важная реликвия. Позже появятся специальные лапидарии и особые описания-путеводители со схемой размещения «сокровищ древности». Благодаря такой практике можно и сегодня познакомиться с находками, сделанными при обычных ремонтах XIX, XVIII, XVII вв. В честь особенно интересных находок даже нарезались памятные доски.⁷

В XVIII в. на христианскую археологию существенно повлиял ряд внешних обстоятельств. В 1711 г. были найдены руины Геркуланума, а в 1748 г. — Помпей, что открыло возможность научного изучения античного мира. Появились также первые обмеры и описания руин «исламского» Средиземноморья, поскольку Европа постепенно налаживала отношения с Оттоманской империей и путешествовать во владениях Порты стало легче.

Однако новый и решающий толчок к формированию научного этапа исследований христианских древностей в Европе дали снова катакомбы. Ватикан начал поощрять их изучение и предпринял шаги для контроля за этим процессом. В 1852 г. Пием IX была создана «Комиссия священной археологии» (Commissione de archeologia sacra). Это не было случайностью. Именно на 1830-40-е гг. приходится становление классической археологии, обнаруживаются ее первые успехи и выявляется превосходство методов. Вне Италии появились и первые удачные труды специалистов по позднеантичным памятникам, посвященные катакомбам, прежде всего работы Рауль-Рошетта (Raoul-Rochette, 1830, 1837, 1839).⁸