Христианские древности: Введение в сравнительное изучение

Лавижери не столько изучал и консервировал открываемые памятники, сколько стремился на их основе строить новые. В 1882 г., став кардиналом, он основал святилище в память мучениц Перпетуи и Фелицитаты († 202–203) на месте амфитеатра, купив его у местных мусульман. В 1884 г. архиепископия была перемещена из Алжира в Карфаген и специальная папская булла объявила его первопрестольной кафедрой Африки; затем над ним вознесся огромный купол нового собора в память св. Людовика (1890). Казалось, мечты архиепископа быстро становятся реальностью. Но это было уже венцом карьеры Лавижери, здоровье которого подорвали неустанные труды и африканский климат. Он умер в 1892 г., в возрасте 67 лет, едва успев узнать об открытии Гзеллем и Дюшеном мартирия мученицы Сальсы в Типасе.

Деятельность Лавижери — один из ярких примеров церковно-конфессиональной и имперско-националистической археологии. Прежде всего он был не ученым, а «слугой Франции» (его справедливо называют своего рода «Сесилем Родсом от церкви»). Он любил христианскую археологию всей душой — но был при этом политиканом, ксенофобом и совершенно нетерпимым человеком по отношению ко всем, не разделявшим его крайних взглядов на мировой порядок. В изучении древностей такая смесь вела к охоте за надписями в ущерб планомерному открытию целых комплексов, что дурно отразилось на хронологии и стратиграфии. (Например, на таком выдающемся памятнике как Дамус-аль-Карита не удалось выделить стадий развития, а слои иудейского периода, лежавшие ниже раннехристианских, просто утрачены; не было обращено никакого внимания на особенности памятников раннего христианства в Африке).

Но практические итоги деятельности Лавижери нельзя недооценивать. Он проявил те качества, которые и по сию пору характерны для Католической археологии — увлеченность полевыми исследованиями, №*ение широко организовать дело и упорно его продолжать, стремление накопить возможно большее количество информации, свести ее воедино и опубликовать. Изданный Лавижери в 1888 г. пересмотр старой сводки Морселли содержал сведения о 180 новых церквях и всех новых археологических открытиях! (Toulotte, 1888). Таков был общий итог работ второй трети XIX в.²³

Миссионерство и археология во Французской Северной Африке постоянно шли рука об руку. В 1880-х гг. представителем Лавижери в Карфагене стал молодой священник Делаттр (1850–1932), прекрасный руководитель миссии и энергичный исследователь. Первый же его сезон (на базилике Дамус-аль-Карита) дал импульс научному изучению христианских древностей Туниса и привел также к созданию в Карфагене Национального музея. К достоинствам Делаггра относилось понимание важности фиксации и стремление к полноте отчетов (качество, тогда еще не совсем привычное). Главной целью работ 1880-х гг. было иудейское и раннехристианское кладбище севернее города, в Гамарте, и особенно Дамус-аль-Карита — огромный комплекс, до сих пор не изученный целиком.²⁴

В звучащем на арабский манер названии местности, Дамус-аль-Карита, до нас дошло через полтора тысячелетия латинское название храма: «Domus caritalis». Его девятинефная, ориентированная с севера на юг базилика (самая большая в Северной Африке) имела более 100 колонн. За 10 лет здесь исследовали около 6 тысяч погребений! Материалы некрополя свидетельствовали о сильных эсхатологических настроениях. Покойных, чтобы сохранить их тела, клали на слой извести; тексты на саркофагах выражали надежду на скорое наступление Страшного Суда. В 1883 г. была открыта и Базилика Майорум, но к ней Делаттр сможет обратиться лишь в следующем столетии.

Де Вогюэ и раннехристианская Сирия

За пять лет до приезда в Алжир Лавижери другой увлеченный исследователь античности, маркиз Шарль Мельхиор де Вопоэ (1829–1912), дипломат, известный тем, что отыскал в Стамбуле документ о находке статуи Венеры Милосской, предпринял поистине эпическое «археологическое путешествие» по Сирии. Он, как и Лавижери, входил в группу энтузиастов, распространявших франко-католическое влияние в восточном Средиземноморье путем организации школ и приютов. Как политические, так и археологические возможности здесь были даже большими, чем в Северной Африке. В Ливане еще со времен крестовых походов христиане составляли большинство; в Палестине и Сирии их общины окрепли при мусульманском правлении. Следы же раннего христианства приводили в изумление важнейшие памятники сохранились почти без повреждений; каменные руины стояли в том виде, в каком их оставили византийцы. Это был настоящий археологический рай. Мало того, что сохранились стены и колоннады зданий — ряд систем жизнеобеспечения еще использовали по назначению! В стойлах укрывали скот, в кладовых хранили припасы, а в цистернах — воду. В некоторые дома, занятые друзами, еще можно было войти сквозь портик; были даже остатки садов, восходивших к раннехристианским временам.