Христианство на пределе истории

Через полвека о ту же твердость церковной традиции сломалась судьба профессора Московской Духовной Академии архим. Феодора (Бухарева). Детищем своей жизни он считал свое толкование на Апокалипсис. Его труд искренен и благочестив… Но, по верному слову прот. Георгия Флоровского, «в его роковой книге „Исследование Апокалипсиса“ у о. Феодора совсем не было чувства исторической перспективы, он не чувствовал исторического ритма и инерции, все сроки для него слишком сокращались… И к его книге можно применить слова Филарета, сказанные по другому случаю о другом опыте Апокалипсических настроений: „некоторые неясные явления апокалипсические принужденно совлекает на землю и Божественное превращает в политическое“»[496].

Бухарев и в самом деле слишком жестко истолковывал и текст Откровения, и события европейской политической истории – чтобы ощутить себя, живущего в 1860-м году, современником ключевых апокалиптических свершений. От эпохи Реформации он начал отсчитывать «три с половиной года» (превратив их в три с половиной столетия) власти зверя (каковым в его глазах оказался дух атеистического вольнодумства и просвещения) и так пришел к выводу, что «Еще около столетия остается этому зверю с его лжепророком и провозвестником – не Христу служащей литературой – губительно вредить умы и души»[497].

Эта прямолинейность не вызвал сочувствия в церковной цензуре и в Синоде. Но о. Феодор был слишком «пророчески» настроен. Тут сказалась дурная духовная наследственность: его духовником был юродивый священник Петр Томаницкий, в 1855 году предсказавший, что через 9 лет православный царь будет венчан в Софии Константнинопольской…[498]

И когда Синод не благословил издания «Исследования», о. Феодор снял с себя и священный сан и монашество…

Очевидно, такого рода (хотя и менее громких) крушений в истории Церкви было немало. И оттого Апокалипсис так и не был внесен в храм. Да и в состав Библии эта книга была внесена не без колебаний.

У церковных людей древности «Откровение» порой вызывало сомнения в своей подлинности и Боговдохновенности. Слова Спасителя «Закон и пророки до Иоанна Крестителя» (см.: Лк.16, 16) понимались как основание для того, чтобы книгу Откровения (написанную в жанре пророчества) воспринимать как своего рода «анахронизм».

Автор, желающий отстоять всегдашнюю и изначальную авторитетность Откровения для всех церковных людей, выражается так – "сомнения в подлинности Апокалипсиса, возникшие со времени свт. Дионисия Александрийского и поддержанные затем Евсевием, обязаны своим происхождением борьбе с хилиазмом[499]

, который опирался на эту священную книгу; благодаря этой борьбе некоторые (Кирилл Иерусалимский, Иоанн Златоуст, Феодорит Кирский, Григорий Богослов) перестали считать Апокалипсис в числе канонических книг"[500].