Христианство. Три тысячи лет

Кризис двух царств в IX–VIII веках до н. э. повысил в иудейском обществе и культуре роль людей, называвших себя вестниками Яхве – пророками, передававшими народу послания Бога. Современный язык, в котором слово «пророк» предполагает предсказание будущего, здесь вводит нас в заблуждение: по-гречески «профетейя» (пророчество) – истолкование воли богов. Открытие древних ближневосточных архивов, начатое в XIX веке и продолжающееся до сего дня, показывает нам, что пророки играли видную роль не только в Израиле – за много столетий до того, в XVIII веке до н. э., их уважали и ценили в месопотамском вавилонском царстве Мари; были они и среди злейших врагов Иудеи – в Ассирии. Однако особые обстоятельства израильской истории и, как результат, хорошая сохранность и широкая известность документов, относящихся к деятельности израильских пророков, обеспечили им особое место в истории сначала иудаизма, а затем и христианства.[65]

Пророк говорил прежде всего не о будущем, а о настоящем. Разумеется, пророки были в Израиле и до этого периода – хотя раньше они не так охотно вступали в противостояние с властями. Одной из главных забот пророков стали внешние враги: угрозы иудеям от различных соседних держав становились предметом пророчеств, которые по современной классификации можно отнести к политологическому жанру – увы, слишком скоро и слишком точно сбывавшихся. Однако страшили пророков и внутренние враги – отступники, предатели Яхве, порочащие его культ проведением обрядов в неподобающих местах или чрезмерным вниманием к теме плодородия, столь важной в широко распространенном культе бога плодородия Ваала и вообще в религии хананеян. Можно вспомнить классический конфликт пророков с царицей Иезавелью – финикийской царевной, которая в середине IX века до н. э., выйдя замуж за израильского царя Ахава, привезла с собой в Израиль культ Ваала. Ей пришлось столкнуться с гневом пророка Илии, имя которого («Яхве – мой Бог») точно соответствовало его мировоззрению и задачам. Один из споров Илии с Ахавом и Иезавелью кончился тем, что Яхве демонстративно положил конец долгой засухе, показав тем самым, что может, если захочет, любого бога плодородия положить на лопатки. Как Илия, так и Иезавель в ходе борьбы не стеснялись истреблять пророков противной стороны – и счет жертвам, по Библии, шел на сотни.[66]

Пророчества Илии и его «коллег»-пророков IX столетия сохранились в позднейших источниках лишь очень фрагментарно; первые известные пророчества, доступные нам более или менее в своей оригинальной форме – не в сокращенном редакторском пересказе, а в виде страстных личных голосов авторов, – относятся к VIII веку (Амос, Осия, Михей, Первоисайя). Поскольку более ранних образчиков у нас практически нет, трудно сказать, что в этих пророчествах было новым и необычным, однако можно предположить, что не виданные прежде беды Израиля опять вызвали к жизни послания Яхве своему народу. Пророки неоднократно объясняют, как стали пророками: это не сознательный выбор пути – пророческое призвание связано с бедами и потрясениями. Так, Амос, лишившийся процветающего хозяйства, изгнанный на далекий враждебный север, все еще горячо настаивает на том, что он – «не пророк и не сын пророка»; Осия видит в своей несчастливой семейной жизни так много параллелей с неверностью Израиля, что в конце концов даже говорит: сам Бог, мол, приказал ему вступить в этот неудачный брак.[67]

Пророки выступают от первого лица в единственном числе – но их «я» очень отличается от демонстративно индивидуалистичного «я» Диогена в поздних Афинах (см. с. 52–53). Они с горечью говорят о своем одиночестве, о том, как далеки они от современной им официальной религии. Они даже критикуют иерусалимский храмовый культ – хотя первый из пророков, известных под общим именем Исайи, в этом вопросе противоречив: он одновременно обличает Храм с его обрядовой рутиной и описывает глубокий духовный опыт общения с Яхве, пережитый именно во время храмовых ритуалов.[68]

Однако эта непоследовательность не столь важна в сравнении с общей чертой всех этих пророчеств: они критикуют не отдельные личности, а общество. Пророки былых времен, особенно при царском дворе, проклинали иноземцев и призывали мир. Пророки VIII века в счастливую мирную жизнь уже не верят. Единственное утешение, которое они могут предложить своим слушателям: быть может, некоторые из вас выживут. Так, Первоисайя, проповедовавший в конце VIII века, во время беспощадных нападений ассирийцев на Иудею последовал примеру Илии, воплотив пророчество в имени – своего сына он назвал Шеар-Ясув, что означает «Остаток вернется».[69]