Но позднейшие редакторы, уже забыв суть дела, или же специально затушевывая следы присутствия Иисуса Христа под именем Андрея Боголюбского на страницах русской истории XII века, представили дело в иносказательном виде. Личное ходатайство, прямое обращение Девы Марии к Сыну Иисусу уклончиво превратили в символическое обращение ОБРАЗА Божьей Матери к Христу. В результате, ставшее непонятным неожиданное отступление от Новгорода во́йска суздальцев, подчинившихся на самом деле военному приказу Иисуса-Андрея, хронисты интерпретировали как отступление, вызванное чудодейственной иконой.
А мусульманские авторы написали, что женщина-полководец лично стала во главе войска и нанесла поражение нападающим. В результате получился рассказ про Великую Царицу Джанике, спасшую столицу от мятежников.
Мы видим, как данные, обнаруженные на основе Новой Хронологии, помогают разобраться в довольно запутанных старинных мусульманских свидетельствах.
12.7. Преступная любовь царицы
Следующий сюжет, связанный с Царицей Джанике, также становится теперь понятным. Как нам сообщили, Великая Царица позволила себе «преступную любовь». Она, мол, вступила в близкое сношение с неким муллой, что противоречило обычаям. Разгневанный хан убил согрешившую дочь. По другой версии Джанике отдалась какому-то презренному гяуру.
Но ведь мы уже неоднократно сталкивались с иудейской, раввинской, версией истории Девы Марии. Согласно этой скептической точке зрения, никакого Непорочного Зачатия не было, а Мария, дескать, просто согрешила с неким не то римским солдатом, не то родственником, не то гладиатором, не то о каким-то «неправильным богом» и т. п. Мы подробно обсуждали эти версии в предыдущих книгах. То же самое видим и теперь. Великая Царица обвиняется в преступной связи с «простым муллой» или с «гяуром».
Поскольку традиции Чуфут-Кале формировались в значительной степени под влиянием караимов, то такая иудейская точка зрения на Непорочное Зачатие Девы Марии вполне могла быть признана здесь авторитетной.
Таким образом, обнаруженное нами соответствие между Джанике и Девой Марией расширяется и углубляется.
12.8. Вознесение Марии = Джанике
Далее говорится, что Великая Царица Джанике бросилась со скалы Чуфут-Кале и погибла. В свете того, что мы уже поняли, картина проясняется и здесь. Женщина, бросившаяся со скалы, оказалась летящей в воздухе, как бы парящей в небе. Следовательно, рядом оказались два события: смерть Царицы и ее парение в воздухе. Она «полетела и умерла». Но ведь это, скорее всего, слегка искаженное описание смерти и Вознесения Девы Марии. Согласно христианской традиции, Богородица умерла и вознеслась на небо [298:1]. Поздний редактор, затушевывая христианскую суть рассказа, принизил пафос и написал, что Царица бросилась с высокой горы, на какое-то время воспарила в воздухе, и умерла.
Все становится на свои места.
12.9. Какое имя написано на мавзолее в Чуфут-Кале?
На самом деле не очень ясно – что же написано на мавзолее «Великой Царицы» в Чуфут-Кале. Нам говорят, что тут по-арабски изображено имя НЕНКЕДЖАН, см. выше. Однако ситуация не столь однозначна. Обратимся, например, к книге Евгения Маркова «Очерки Крыма» [511:1]. В комментариях в главе IV «Мертвый город» по поводу мавзолея Джанике сказано следующее. «Речь идет о мавзолее Ненекеджан-ханым – дочери Тохтамыша, умершей, как считалось, в 841 г. хиджры или 1437 г.н. э. Среди татарских женщин этот мавзолей иногда назывался также „Кала-азиз“ („Калейская святыня“) или „Кыз-азиз“ („СВЯТАЯ ДЕВА“). Однако нигде в надписях на гробнице имени Ненкеджан нет. Если передавать арабские буквы латиницей, имя погребенной будет Hanke (то есть, попросту, Ханша? –
Отсюда мы узнаём, что по крайней мере среди татарских женщин бытовала традиция именовать женщину, в честь которой возведен мавзолей, СВЯТОЙ ДЕВОЙ. Это прекрасно согласуется с нашей реконструкцией, согласно которой этот памятник был посвящен Деве Марии, Пресвятой Богородице.
13. Известный Бахчисарайский «фонтан слез», фонтан Марии, это, вероятно, еще один памятник в честь Марии Богородицы
Вернемся на некоторое время снова в Бахчисарай. В нем много известных памятников, но среди них есть один, который вспоминается сразу, как только задается вопрос: какое место здесь наиболее поэтическое? Обычно ответ таков – ФОНТАН СЛЕЗ или ФОНТАН МАРИИ. Пишут так: «Фонтан – „родник“, „источник жизни“ в традиционном понимании – стал… душой самого дворца, гениальным выражением в мраморе вечной темы любви и смерти» [862:1], с. 61.