Хризантема

Свекровь вернулась к телешоу, а Мисако приняла ванну и поднялась к себе в спальню. Хидео еще не пришел. На часах было половина десятого.

Вернулся он уже после одиннадцати. Мисако слышала шаги на лестнице, непривычно тихие. По крайней мере, не напился. Открыв дверь, Хидео увидел жену, сидящую на коленях в ночном кимоно перед туалетным столиком. Постели были разложены рядом, почти вплотную друг к другу. Он удивленно поднял брови. Жена продолжала спокойно расчесываться. «Я пришел», — пробормотал он, не зная, что сказать. Голос прозвучал неуверенно и жалко. Мисако лишь слегка качнула головой в ответ.

«Спокойно, спокойно», — повторяла она сама себе в такт размеренным движениям гребня.

Не готовый к такому приему, Хидео повернулся к стенному шкафу и начал медленно раздеваться, лихорадочно обдумывая, как быть дальше. Промолчать он не мог: сегодня нужно было завести речь о разводе, Фумико взяла с него слово. Судя по постелям, жена оставляла ему шанс на примирение. Достаточно извиниться, и она, возможно, все простит. Соблазн ухватиться за эту соломинку был силен, ему не хотелось причинять Мисако лишнюю боль. Может, все еще уладится, говорил он себе, развязывая галстук, надо только взять правильный тон. Сняв пиджак, он шагнул к жене, но в этот момент что-то выпало у него из кармана и покатилось по полу. Она обернулась на звук… Хидео узнал губную помаду Фумико, но Мисако оказалась проворнее его. Лицо ее налилось краской. Фумико, вот стерва, черт бы ее побрал! — подумал он.

— Ты что-то уронил, — заметила Мисако язвительно.

— Что? — Он попытался сделать вид, что не слышал.

— Это губная помада, — продолжала она. — Выпала из кармана, когда ты снимал пиджак.

Хидео сердито фыркнул и отвернулся к шкафу.

— Что еще за шутки! Я не пользуюсь помадой, она твоя. Валялась на полу, а я задел ногой.

— Нет, не может быть, она не моя, — ответила жена, кидая помаду ему.

Он отбросил блестящий цилиндрик ногой и отвернулся, снимая рубашку.

— Это ее, твоей любовницы? — спросила Мисако.

— Да ты совсем спятила, — деланно рассмеялся Хидео.

— Еще не настолько, чтобы не отличить свою помаду от чужой, — парировала она. — Я такую дешевку не покупаю. Она выпала из твоего кармана.

— Первый раз ее вижу, — пожал он плечами, стараясь говорить ровно.

Мисако постепенно теряла выдержку. Обида жгла огнем, руки начали дрожать. Стена искусственного спокойствия, воздвигнутая с таким трудом, пошла трещинами, а спасительной бамбуковой рощи поблизости не было. Яростные языки пламени вырвались наружу, накопленный гнев наконец взорвался.

— Ты врешь! — взвизгнула она. — Лжец! Мерзавец! Трус! Не смеешь даже заговорить со мной о разводе, мамочку посылаешь!

Хидео продолжал аккуратно складывать брюки. Об извинениях нечего и думать. Как ни утомительны женские крики, зато теперь сразу станет легче: жена потеряла контроль над собой. Отвечать на обвинения он не собирался, продолжая ее игнорировать. Равнодушие распалило Мисако еще больше. Понимая, что тем самым играет мужу на руку, она тем не менее уже не могла остановиться.

— Скажешь, я не права? Правда ведь, признайся!

Не получив ответа, Мисако швырнула гребень через всю комнату, угодив мужу в плечо. Эта выходка удивила ее саму больше, чем его, она понимала, что это ошибка, но тут же еще усугубила ситуацию, подбежав и яростно глянув Хидео в лицо, будто собиралась ударить.

— Ну, что молчишь? — крикнула она. — Может, позовем мать, ее спросим?

— Садись и перестань психовать, — последовал спокойный ответ. — Возьми себя в руки.

Мисако без сил опустилась на колени. Все их споры кончались одинаково: что бы муж ни натворил, виноватой в конечном счете оказывалась всегда она.

— Да, я хочу развода, — продолжал он. — Но мать тут ни при чем, я не хотел, чтобы она первая с тобой говорила, это вышло случайно. Мы все взрослые люди, тебе никто зла не желает, и нечего себя так вести. Нам нужно все обсудить и решить, что делать дальше.

Мисако перевела дух, пытаясь успокоиться.

— Это правда, что твоя любовница беременна? — спросила она уже нормальным голосом.

— Да, — кивнул он.

— И ты хочешь развестись, чтобы на ней жениться? Так?

— Совершенно верно, и я уверен, что ты меня поймешь.

Слова его прозвучали так небрежно, будто он объяснял, почему опоздал к обеду.

— Потому что я не могу иметь детей?

— Это было для меня большим разочарованием, — согласился Хидео. — Теперь у меня есть ребенок, и я хочу жениться на его матери, что вполне нормально.

— Нормально… — растерянно повторила Мисако.

— Абсолютно нормально! Мужчина должен быть мужчиной, а женщина женщиной, — произнес он тоном школьного учителя. — Каждый мужчина хочет иметь сына.

— А нормально, когда, имея жену, делают другой женщине ребенка? — вновь повысила голос она. Теперь пути назад уже не было, и ей хотелось ответить ударом на удар.

— Имея жену? — передразнил он. — Жену, которая не может не только родить сына, но даже доставить удовольствие мужу. Такую жену?

— Ах вот как! — Мисако запнулась, не находя нужных слов.