Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

– И Ньютон тоже. А с ним и Галилей. Он не произнес еще и свое знаменитое «Eppur si muove!»[54]. О том, что Земля вращается вокруг Солнца и вокруг собственной оси он прочитал в интернете, но этого ему было мало, ему нужно было все это самому доказать. Вот мы и приобрели для него телескоп. У него теперь было все, что он пожелал для изучения природы. И всегда будет все, что он пожелает. Мир ведь бесконечен, безмерен, бездонен и бескраен. В этом мире всегда будут тайны для любопытных и, разумеется, открытия. Чтобы не возникало желания отнимать и делить. Абсолютная реализация генома – это свершилось! И вот что интересно! Галилею нет еще и сорока по тем меркам, а он только недавно научился плавать и уже спорит с Эйнштейном о всеобщей теории поля. Эйни это веселит, но Галик уперт, как логарифм единицы.

– А Ньютон был у вас? – спрашивает Лена.

– Я же говорил! А как же! Он написал продолжение своих «Основ математической философии» и, представь себе, – расписал там всю нашу Пирамиду! Да, до гвоздика, до гена и даже до каждого триплета и кодона!

– Это же одно и тоже, – говорит Лена.

– Правда?!. Но вот, как я уже сказал, пошли сбои… Дела пошли вкривь и вкось. Но мы все же надеялись: omnia vincit labor improbus.[55]. Ведь все наши устремления и труд наш, считали мы, были не только честными, но и благородными. Слушай, – я вдруг вспомнил, о чем хотел спросить Юлию, – а куда подевался наш Дон Кихот? Я его третий день не нахожу.

– Я его просто выгнала!..

Юля вызывающе сверкнула глазами, и, втянув в себя вдруг побелевшими и расширившимися ноздрями воздух так, что казалось, грудь вот-вот разорвет ее красивую блузу, произнесла, сцепив зубы:

– Терпеть не могу недотеп!..

И вдогонку, показав свои жемчужные зубы:

– И слюнтяев!.. Этот старческий инфантилизм меня убивает.

Господи! Как же она прекрасна в гневе!..

Об Ане я даже не вспомнил.

– Ясное дело, – говорит Лена.

Конечно же, я благодарен Елене за ее умение выслушивать меня часами. Соглашаться с моими доводами, задавать вопросы. Или сидя совсем молча. В такие минуты только глаза ее говорят о том, что она слушает, глаза и тишина, которую она не смеет нарушить, когда следовало бы, на мой взгляд, ором орать. Да что там ор, меня можно было бы за такое (я ведь с ней, как на исповеди!) пристрелить на месте!

В знак признательности я иногда только нежно прикасаюсь ладошкой к ее обнаженному плечу. В знак признательности. На это она только на миг прикрывает веки, мол, ну что ты, мол, это само собой разумеется, мол, все в порядке, мол, ты же не мог поступить иначе (как с тем выстрелом в голову тому придурку!). Я же не насилую ее своим вниманием! Не хочешь – не слушай! К тому же, все, о чем я ей тут рассказываю, весьма любопытно, полагаю я. Иначе бы она…

– Да-да, – повторяет Лена, – старческий инфантилизм – это гиблое дело… Надо постоянно принимать этот ваш даосский эликсир вечной молодости. Чтобы… 

– Так я и принимаю, – говорю я, – а ты будешь?

– Мне-то зачем? Или ты считаешь…

– Нет-нет, что ты, что ты!.. Ты – сказка!..

Глава 8

Я и в самом деле знаю столько, что этих знаний хватило бы для построения не только Пирамиды Совершенства, но и для освоения Луны или Марса.

– Правда?!.

Все эти знания порой просто захлестывают, накатываются как цунами, перемешиваются и крутым варевом парят мозг… Жуть!.. Тогда я сажусь в свой двухместный самолет (Юля за штурвал) и мы взлетаем. Когда неба и моря становится так много, что на свете, кажется, больше ничего нет, я прыгаю вниз… Парашют – вот спасение от умопомрачения!

Мысль о том, что там, в синих соленых водах меня может ждать свидание с небольшой акулой, выбивает из головы абсолютно все знания, которые ведут человечество к новому Армагеддону.

И я уже вижу точку на горизонте, растущую точку, стремительно летящую по едва волнующейся поверхности воды и превращающуюся в быстроходный катер. Юля!!! Юля уже вызвала спасательный катер! Чтобы меня не сожрала маленькая акула.

Оказывается, освоить Марсианские пустыни и снова поселить там Жизнь гораздо проще, чем построить на Земле нашу Пирамиду.

Когда я в спасательном жилете болтаюсь в воде как… Как… Я ни с чем и не пытаюсь сравнить себя, а просто смотрю в ту бесконечную даль, где серебристо-белая вода, уничтожая всякое представление о горизонте, сливается с бело-серебристым небом…

Дожил? – вот вопрос, который я мысленно задаю себе. Неужели я дожил до того дня, о котором мечтал все эти годы? Разве Небо уже упало на землю?

Дожил!..

Когда подоспевшие спасатели всем телом своего быстроходного катера напрочь закрывают линию горизонта и обеспокоенные моим самочувствием, задавая тысячу вопросов, ждут от меня ответа, я произношу только одно слово, одно единственное слово:

– Отойдите!..

– Что-что?..

– Солнце, – говорю я, – небо, – говорю я, и отдаю себя во власть крепких земных рук. 

Я снова привязан, скован, обездвижен…

«Беги, скройся, умолкни, успокойся…». Я помню и это.