Хроника операции «Фауст»

Маркус вручил ей букет гвоздик, приложил губы к прохладной надушенной руке.

— Какой вы сильный! — воскликнула Генриэтта. — Уверена, вы сумеете постоять за себя.

— Разумеется, фрау Гофман, — ответил Маркус и покраснел: фраза прозвучала откровенно хвастливо.

Неловкость сразу устранил Ширах:

— А кто из нас, немцев, не постоит за себя?

Хохмайстер благодарно кивнул. Генриэтта рассмеялась:

— Через минуту прошу к столу. По случаю воскресенья я отпустила служанку и кофе подам сама.

В столовой горела люстра, хотя черные шторы затемнения были подняты. На стене висел живописный портрет знаменитого генерала Максимилиана Гофмана с закрученными вверх седыми усами, в кайзеровском шлеме с шишаком. Жена Шираха отдаленно походила на отца.

— Бальдуру приходится много работать, а в последнее время у него прогрессирует болезнь глаз, поэтому мы не скупимся на электричество, — проговорила фрау Гофман, включая еще одну люстру.

Ширах как бы пропустил мимо ушей эти слова. Усаживаясь за стол, он сказал:

— День обещает быть солнечным. После завтрака мы покатаемся в лодке.

Хохмайстера беспокоил вопрос: чего ради Ширах пригласил его к себе домой? Он все время ждал, когда рейхсюгендфюрер сообщит что-то важное, но тот говорил о пустяках и за столом, и когда пошли по тенистому парку, делал вид, что просто наслаждается природой, отдыхает, как много потрудившийся человек.

День не походил на осенний. Утренние тучи ушли, выглянуло солнце, скоро стало припекать. Подошли к озеру — небольшому, с коричневой торфяной водой. Вокруг по берегам стояли особняки.

В лодку прыгнул Негус, привычно устроился на корме. Ширах, надев темные очки, сел на весла. Они медленно поплыли к двухэтажному дому из светлого силезского гранита. На лужайке перед ним с визгом и смехом бегали девочки в одинаковых белых платьицах. Понизив голос, рейхсюгендфюрер произнес:

— Здесь живет доктор Геббельс.

Маркус вспомнил рейхсминистра на приеме после Олимпиады. Геббельс стоял позади Гитлера и, казалось, стеснялся своей хромоты и маленького роста. Врезались в память аскетическое, желтое лицо, выпуклый лоб, угловатый затылок, нависший над тонкой шеей. Длинные черные волосы топорщились на затылке.

Когда после фюрера заговорил Геббельс, по спине невольно пробежали мурашки. Сильный, вибрирующий, четкий голос никак не соответствовал щуплой фигуре рейхсминистра. Темные, без зрачков, глаза и большие, неестественно тонкие губы отталкивали. Помнится, Маркус украдкой отводил от него взгляд, стараясь вникнуть в суть самих слов. Его память схватывала и запоминала пронзительные слова о старых бойцах нацистского движения, которые вручают свою победу молодому, физически здоровому немецкому поколению, о национальной культуре, не терпящей никаких примесей, как и славная арийская кровь.

Лодка бесшумно скользила по озеру, едва нарушая зеркальную гладь. В темной глубине неподвижно висели жирные карпы. Дача Геббельса как бы наклонялась и смотрела в воду на свое отражение. Наверное, такой же богатый белый особняк ненавидел голодный юноша Михаэль, герой одноименного романа Геббельса, когда стоял перед освещенными окнами толстосума и слушал вальсы Мендельсона-Бартольди…

Опустив на весла тонкие руки, Ширах проговорил:

— Взять русскую столицу с ходу не удалось. Если Москва не покорится, тогда Германии выпадет нелегкая судьба. Но фюрер верит в провидение. Он полон решимости сокрушить Москву до начала морозов. Так что готовьтесь к своей миссии.

«Вот оно, главное!» — отметил про себя Маркус.

Несомненно, Ширах поручился за Хохмайстера перед Гитлером и теперь хотел лишний раз убедиться, что возложенную на него задачу — взорвать Кремль, эту русскую святыню, — Маркус выполнит с честью.

— А уж я позабочусь о должном вознаграждении, — добавил Ширах и оживился. — Видели, как ловко выкрутился шельмец Леш, когда я спросил его о Железном кресте для вас?

— Я не гонюсь за наградами, — проговорил Маркус, однако эти слова прозвучали неправдоподобно.

— Не скромничайте. Русская кампания выдвинет много героев, среди них хотел бы видеть и вас. Не обижайтесь на Леша, он работает, хотя и брюзжит…

За обедом по правую руку Шираха сидел Роберт, слева, на коврике, лежала овчарка. Фрау Гофман находилась рядом с сыном. Маркус расположился напротив рейхсюгендфюрера. Ширах ел мало, но пил коньяк, и каждая рюмка вызывала у него прилив красноречия.

— Мне нравится точность формулировок Гитлера, — разглагольствовал Ширах. — Они похожи на язык математики и военного устава. Это импонирует молодежи, которая выросла при фюрере и не представляет, как можно жить иначе. У нас есть высшая цель: истребить низшие расы, которые не дошли до уровня нашего понимания, очистить человечество от скверны. Фюрер в «Майн кампф» сказал, что самое гуманное — как можно скорей расправиться с врагом. Иными словами, чем быстрее мы с ним покончим, тем меньше будут наши и его мучения… Так что там, на Восточном фронте, вы, Маркус, будьте бескомпромиссным и жестоким, ибо вы совершаете благо…