Хроника отложенного взрыва

Научные работы велись без былого энтузиазма. «Родина делает вид, что платит нам, а мы делаем вид, что работаем», — говорили сотрудники. Лишь немногие фанаты, среди которых был и Вощевоз, по-прежнему пахали как проклятые над своими темами и верили, что лучшее, конечно, впереди. «Будет и на нашей улице зарплата-праздник», — считали они.

— Нужны материалы, с которыми ты работаешь, — прошептал Федотыч, хотя рядом никого не было. — Есть люди, готовые заплатить. Хорошо заплатить.

Вощевоз давно был знаком с Федотычем, видимо поэтому тот сделал свое предложение без всяких предисловий и экивоков. Но это все равно ничего бы не изменило.

— Нет, Федотыч, — ответил Вощевоз.

— Подумай, предложение хорошее, — с жаром заговорил подполковник. — Что тебе стоит? Поедешь в Чучковскую бригаду, возьмешь, спишешь на учения.

— Федотыч, это пустой разговор. — В голосе Александра не было никаких эмоций.

— Ты все-таки подумай, я еще подойду.

И он стал доставать Вощевоза. Каждый день в туалете ли, в столовой, просто в коридоре Федотыч вился как комар вокруг Александра.

Любому терпению приходит конец.

Вощевоз сделал то, что противоречило его принципам. Он пошел в особый отдел.

Учитывая особую важность учреждения, на страже государственной тайны в этом отдельно взятом НИИ стоял целый легион особистов. Сколько именно — было таким же секретом, как и состав новейшей взрывчатки. Контрразведка занимала блок на одном из этажей. Вход был закрыт железной дверью с кодовым замком. Кроме того, отдельные кабинеты, разбросанные по всему институту, играли роль конспиративных квартир.

Отдел, в котором работал Вощевоз, опекал пухлый подполковник с полными губами и прической-ежиком. Он шастал по лабораториям, пил чай и отвлекал ученых анекдотами и байками. Звали подполковника Петр Самойлов. Он давно подбивал клинья к Вощевозу. И все напрасно. Александр мягко и ненавязчиво давал понять, что знает назубок все гэбистские уловки. И поддаваться на них не намерен.

И вот случилось чудо. Видимо, поэтому в тот день шел сильный дождь. Сверкали, как фотовспышки, молнии. Громыхало. Крупные капли барабанили по окнам.

Самойлов забежал в лабораторию Вощевоза и, смеясь, предложил купить у него зонтик.

— Я вчера прогноз слышал и потому сегодня прихватил их десяток, — сообщил, естественно шутя, особист. — Гляжу, утром все на работу без зонтов шпарят. Ну, думаю, бизнес удался. Угадал… эту… как вы все говорите… конь… кон…

— Конъюнктуру, — с улыбкой ответил Вощевоз. — А плащ продать не хочешь?

Голос и улыбка Вощевоза всегда были сдержанными и по-доброму снисходительными по отношению к собеседнику.

— Это идея! — воскликнул Петр. — Как ты думаешь, много за него выручу?

— Мне с тобой надо поговорить, — в ответ сказал Александр.

От неожиданности особист даже на секунду растерялся. Когда такой человек, как полковник Вощевоз, говорит офицеру военной контрразведки «надо поговорить», это не просто так. Все равно что соблазнительная и все понимающая девушка, до того момента неприступная, вдруг говорит старому развратнику: «Я хочу подняться к вам в номер, выпить шампанского и послушать музыку». Поневоле оторопеешь от свалившегося счастья.

— Какие проблемы, — произнес Петр. — Пойдем ко мне, посидим, чаю попьем, поговорим.

Конспиративный кабинет Самойлова располагался в другом конце коридора. Особист сначала убедился, что по пути никого не было, потом прошел вместе с Вощевозом к себе.

В узком пенале было по казенному скупо: школьная парта, пара стульев, несгораемый шкаф. На окне в пыли — кладбище дохлых мух.

— Садись. Чай, кофе? — Самойлов налил воды из графина в граненый стакан и, сунув в него маленький кипятильник, воткнул вилку в тройник, торчавший из розетки. Нажал на клавишу разбитого магнитофона «Романтика». В динамиках захрипел Высоцкий.

— Спасибо, не надо, — отказался от особистского угощения Вощевоз. И начал рассказ. Выложил все как на духу.

Контрразведчик обрадовался и потер руки:

— Отлично. Соглашайся. Мы возьмем его.

Стали обсуждать детали, что положить в чемодан, настоящую взрывчатку или муляжи, куда повесить микрофоны, как надо разрабатывать Федотыча, дабы набрать побольше улик.

— Я проработаю план, утвержу у начальства, постараюсь сделать все быстро, где-то за неделю, а ты… — Петр достал из тумбочки под партой тетрадный лист бумаги и положил перед Вощевозом. — Пиши.

— Что? — спросил Александр.

— Расписку. Я, такой-то и такой-то, согласен оказывать негласное содействие подполковнику Самойлову в его работе по пресечению деятельности иностранных спецслужб, попыток разглашения государственной и военной тайны, соблюдению государственных интересов Российской Федерации, — скороговоркой и как бы равнодушно произнес Петр.

— Я это писать не буду, — сказал Вощевоз.

— Почему? Это надо для дела. Иначе начальство спросит, кто он такой, почему ты помогаешь ему? А я расписку на стол, скажу: это хороший парень, наш человек.

— Ты мне зубы не заговаривай, — невозмутимо ответил Александр. — Двух зайцев хочешь убить.

— Ты меня не так понял. — Глаза Петра забегали. — В нашей работе есть свои нюансы.