Хроника посещения (сборник)

Речка Нижняя, узкая и грязная, протекала через город, захватывая часть Зоны, и впадала на севере в полноводную Форман-ривер. Стеной речку не перекроешь, хоть и шириной она с цент. Водное препятствие создавало в стене существенный разрыв, который вояки день и ночь охраняли. Перегородили русло двумя слоями стали: решёткой плюс сеткой, да ещё катера патрулировали акваторию. Сетку им приходилось регулярно очищать от застрявших рыбин. Меры защиты предпринимались против нормальных, привычных сталкеров, которые хоть и горазды на фокусы, но всё же ребята штатские. С плохими парнями, упакованными и подготовленными, как спецназ, это плохо работало.

Группа фактически была таким спецназом. Сэр Гадот не поскупился на подготовку и экипировку. Гадот – мальчик из Холденов, династии, контролирующей девяносто процентов нефти, золота и леса на северо-западе материка. Мальчику за шестьдесят, а всё играет и играет в военные игры…

Алекса пронзила ненависть, ничего с ней было не поделать; ненависть, как заноза, сидела глубоко под кожей и там гноилась. Причём желания избавиться от этой вечной боли не было.

Барри Биг прижал наушник к уху, секунду слушал и объявил:

– Всё, хиппи пошли! Выдвигаемся.

Барри заправлял всей безопасностью при Гадоте Холдене. Хозяин доверял ему, насколько хозяин вообще умел кому-то доверять.

Хиппи были отвлекающим манёвром. Этот человеческий мусор наняли за наркоту, а им даже весело – стену брать штурмом! Стена огораживала Зону пока не по всему периметру, но в черте города это было серьёзное сооружение, бетонное чудовище высотой в десять футов. По верху натянута «колючка», через которую пропущён электрический ток. Говорят, где-то в Европе стояла похожая (у немцев, что ли?), но хармонтскую – нет, братцы, не переплюнуть. Разве что китайская могла бы, но то китайская… Так вот, в районе «макдоналдса» стена регулярно разрушалась. В одном и том же месте и сама по себе. Происходило это не в Зоне, где всё возможно, а, казалось бы, на уже безопасной земле! Месяц-другой – и кусок стены шёл трещинами, потом обваливался. Пролом пытались восстанавливать, но каждый раз история повторялась. А когда обнаружилось, что половина строителей, участвовавших в восстановительных работах, внезапно и беспричинно поменяла сексуальную ориентацию, дело встало, и встало навсегда. Смех смехом, но ведь такие мужики были, не вылезали из борделей! Спрашивается, с чего вдруг это с ними? Зона, сука. Всё – Зона. Никто ни за какие деньги больше не соглашался приблизиться к стене с автокраном и раствором. Военные строители предпочитали дезертировать и идти под суд. Даже квиры, и те отказывались, не желая расставаться со своими половыми предпочтениями… Если б половина нас гибла, говорили работяги, и то было бы легче, риск есть риск, как и плата за него. А так… Короче, пролом оставили в покое, выставив охрану – не хуже чем в Предзоннике при Институте внеземных культур.

Вот сюда-то и попёрла на прорыв толпа хиппи – с цветами наперевес и Дженис Джоплин вместо боевого марша.

К месту ЧП сбежались вояки, голубые каски, полиция. А речка-то – рукой подать. С речки сняли и перебросили к пролому больше всего бойцов, что и требовалось.

Было ещё темно, но рассвет близился. Время тоже выбрали с умыслом.

Спецкостюмы надели в фургоне. Были они не оранжевого цвета, как институтские, а нормальные, грязно-серые. В рабочем режиме – стопроцентно герметичные. И движения сковывали не больше, чем гидрокостюмы… Алекс Мелок проверил напоследок, как дышится: открыл кран баллона, взял в рот загубник, сделал вдох, выдох, – нормально. Остальные члены группы не отставали.

Их было четверо: сам Алекс, во-вторых, некто Шланг – сопляк-сопляком, а уже, говорят, ветеран-сталкер, – и в третьих, баба. Женщину звали Рут Арден, промеж собой – мамзель, в глаза – Миледи. Сотрудница Института Внеземных Культур, доктор физики, и притом боец не из последних, Алекс встречался с ней и на ринге, и на ковре, и в тире. За «мамзель» может и плюху отвесить (Барри до сих пор припудривает «незабудку» под глазом). Ну и первый номер – Шухарт, командир и отец родной. Шухарт – это, знаете ли, авторитет. Жаль, господа Холден с Бигом не до конца понимали, насколько ценного человека они заполучили, а также насколько опасного врага – в близкой перспективе.

Рэдрик был мрачен, даже не улыбнулся, когда полуголая Миледи, влезавшая в костюм, поймала заинтересованный взгляд Шланга и спросила:

– Малыш, ты любил кого-нибудь?

– Любить я ещё не научился, – ответил тот, – но ревновать уже умею.

Алекс хорошо понимал Рэдрика, хоть и был одиночкой: ни друзей, ни родни. Ни, боже упаси, беременной женщины в тылу…