Хроника смертельной весны

– Общество – да! А вот тема нашего разговора тревожит меня все сильнее с каждой минутой.

– Понимаю, – Франсуа, прислонившись спиной к холодильнику, прихлебывал маленькими глотками свой дьявольский напиток. – Насколько мне известно, московская полиция возобновила то дело… по вновь открывшимся обстоятельствам.

Анна вздрогнула. Да что же, в самом деле, это такое! Есть ли вообще в ее окружении человек, для которого ее жизнь не открытая книга?

– Франсуа, – медленно начала она. – Мне все это не нравится.

– Мне тоже. Некоторое время назад в Москве пропал один из палладинов. Теперь стало известно, что он погиб. Ты его знала?

– Да. Саша Гаврилов. Он помогал мне… решить проблему.

– Неудачно, насколько я знаю. А теперь он мертв. И его жена тоже. Губы Анны вновь задрожали: – Бедные. Бедные… Кто мог их убить? У тебя есть подозрения?

Альба кивнул.

– Ты мне не скажешь?

– Нет. Не уверен, что у тебя есть доступ к информации подобного уровня. Сначала я должен обсудить это с мадам Перейра.

– Понимаю.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – предложил Альба.

– Например?

– Давай поговорим о нас.

– А есть такое понятие – мы? – Анна улыбнулась.

– А разве нет?..

Анна помолчала. С момента их странного объяснения в ресторане на Пуэрто-дель-Соль прошло всего-то часа четыре. Тревожные мысли о Тони занимали ее беспрестанно, но через черный их строй просачивалась еще одна, не дававшая ей покоя, как заноза, застрявшая в пальце. Эта мысль была вызвана случайной обмолвкой Франсуа. Но спрашивать она стеснялась.

– Смелее, Анна, – подбодрил ее Франсуа. – Я же вижу, тебя что-то беспокоит.

– Не то чтобы… Просто в Мадриде вы…

– Мы перешли на ты. Я огорошил тебя моим предложением?

– Само собой. Но одна фраза, которая сорвалась у вас… у тебя, меня беспокоит.

– Какая именно?

– О пережитых нами обоими разочарованиях.

– Да, я помню. Ты хотела спросить обо мне?

Анна молчала. Она боялась показаться бестактной и навязчивой. Хотя, собственно, если Франсуа с такой легкостью обсуждает ее, Анны, проблемы, почему она смущается из-за своего вполне резонного любопытства?

– Я хотела спросить, что ты имел в виду, – наконец выдавила она. – Но ты можешь не отвечать.

– Да, не самая приятная тема, – нахмурился он. – Но твой интерес вполне уместен. Несколько лет назад, когда я был еще женат, у меня была связь с замужней женщиной, которая очень скверно закончилась.

– Что значит – скверно?

– Муж той дамы покончил с собой. Повесился.

– О Господи! – охнула Анна.

– Я считаю – и у меня есть на то веские основания, что он узнал об измене жены. Я постарался расстаться с ней – максимально мягко и безболезненно – так мне, во всяком случае, казалось.

– Не понимаю. Ты расстался с ней, потому что ее муж узнал о вашей связи?

– Нет. На то была другая причина. Но, к сожалению, человека уже не вернешь. А он был хороший парень.

– Когда это случилось?

– Не волнуйся. К тому моменту, как я познакомился с тобой, наши отношения с ней практически сошли на нет.

– Это ты так считаешь? – Анна подивилась про себя мужской наивности – или им просто удобно считать, что они ни в чем не виноваты?

– Ты ее любил?

Он молчал. Что бы она хотела услышать? «Да, любил» – и задаться вопросом, не продолжается ли его любовь к той женщине до сих пор? «Нет, не любил» – и поразиться цинизму хладнокровной супружеской измены. Хотя, какое право она, Анна, имеет его судить – она сама ничуть не лучше.

– А твоя жена не узнала?

– Не думаю, мы жили раздельно к тому времени.

– Так ты любил ту, другую?

– Я не знаю, – услышала она в ответ. – Она необыкновенно хороша собой, чрезвычайно умна и целеустремлена. Но при этом расчетлива и бессердечна. О погибшем муже, насколько я знаю, она не пролила ни слезинки.

– Это ничего не значит, – покачала головой Анна. – Она могла оплакивать его, не вынося скорбь на всеобщее обозрение.

– Изабель – не тот случай, – отрезал Альба и тут же опомнился: – Carajo![130] Анна, забудь, что я сейчас сказал.

– Изабель? – повторила она. – Ты говоришь о крестнице Жики?

– Еще раз, – повысил голос Франсуа, – забудь. С этой женщиной шутки плохи.

– Ты серьезно? – удивилась Анна. – Мне она кажется такой милой.

– Изабель выросла в среде, насквозь пропитанной жестокостью. Ее бабушка, покойная Моник Гризар, была одним из самых безжалостных магистров в истории Паллады. Изабель с юности приучали к мысли, что ее ждет Орден, а когда она вышла замуж за графа де Бофор, а он принадлежит к роду основателей Ордена, ни у кого не осталось сомнений в ее будущем. И вот она исполняет обязанности Магистра. Думаю, она переплюнет бабку в жестокости свершения возмездия. У меня нет повода подозревать ее в мстительности, но, Анна, будь с ней крайне осторожна.

– Какие у вас сейчас отношения?

– Холодные и ровные, – Франсуа старался верить в то, что говорил. Именно так – холодные и ровные. Но у него в ушах до сих пор звенел голос Изабель, когда он сообщил ей о разрыве: «Однажды ты горько пожалеешь о том, что так поступил со мной»…