Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

Вашет указала на дерево. Поначалу я подумал, будто она хочет привлечь мое внимание к его движению. День, как она и говорила, выдался довольно ветреный, и ветви бешено раскачивались в пустынном небе. Потом я различил на фоне ствола блеск металла. Приглядевшись, я увидел там меч, привязанный к стволу.

Я вспомнил, как Целеана плясала среди острых листьев, чтобы добежать до ствола и хлопнуть по нему ладонью. Ну конечно!

– У подножия дерева лежит несколько предметов, – сказала Вашет. – Испытание состоит в том, что ты должен подойти, выбрать один из них и принести его обратно.

– Так это испытание? – осведомился я. Это прозвучало несколько резче, чем мне хотелось. – Что же ты мне не сказала?

– А что же ты не спросил? – сухо отпарировала она. Потом мягко коснулась моей руки. – Я бы тебе сказала. Со временем. Но я понимала, что, если скажу об этом слишком рано, ты непременно попробуешь его пройти – и поранишься.

– Ну, слава богу, это мы приберегли на сегодня! – сказал я, потом вздохнул. Извинение помимо воли. – А что будет, если я туда пойду и меня порежет на ленточки?

– Ну, обычно без порезов не обходится, – сказала Вашет и, оттянув ворот рубахи, продемонстрировала пару знакомых бледных и тонких шрамов у себя на плече. – Весь вопрос в том, сильно ли тебя порежет, где именно и как ты себя будешь при этом вести.

Она повела плечом, сдвинув рубаху на место.

– Порезы обычно бывают неглубокие, главное, береги лицо и шею. Места, где сосуды и связки лежат ближе всего к поверхности тела. Порез на груди или предплечье заживет быстро. А вот отрезанное ухо – едва ли.

Я посмотрел на дерево. Налетел новый порыв ветра, и оно бешено замахало ветвями.

– А что мешает подползти туда на четвереньках?

– Гордость, – сказала она, ловя мой взгляд. – Хочешь ли ты прослыть тем, кто во время испытания ползал на четвереньках?

Я кивнул. Для меня это было особенно важно. Я был варвар, мне вдвойне следовало показать себя.

Я снова посмотрел на дерево. От границы машущих ветвей до ствола было футов тридцать. Я подумал о шрамах, которые видел на теле Темпи, на лице Карсерет…

– Значит, это проверка на выдержку, – сказал я. – Проверка на гордость.

– И на многое другое, – сказала Вашет. – Очень много значит твое поведение. Можно, конечно, закрыть лицо руками и броситься вперед. В конце концов, прямой путь самый короткий. Но что это о тебе говорит? Кто ты, бык, что атакует, не разбирая дороги? Животное, лишенное ловкости и находчивости?

Она нахмурилась и покачала головой.

– От своего ученика я жду большего.

Я сощурился, пытаясь разглядеть, какие другие предметы разложены вокруг дерева.

– Я так понимаю, спрашивать, какой выбор считается правильным, не положено?

– Правильных выборов много. А неправильных намного больше. Каждому – свое. О многом говорит тот предмет, который ты принесешь с собой. И то, как ты будешь держаться.

Она пожала плечами.

– Шехин примет во внимание все это, прежде чем решить, принимать ли тебя в школу.

– А если решать будет Шехин, что тут делают все остальные?

Вашет заставила себя улыбнуться, и я увидел, что в глубине ее глаза таится тревога.

– Шехин не представляет собой всю школу.

Она указала на адемов, стоящих вдалеке вокруг меч-дерева.

– А тем более не она одна представляет собой весь путь латанты.

Я огляделся и увидел, что эти несколько человек, которые были не в красном, одеты не просто в светлое, а в белое. То были главы других школ. Они явились сюда, чтобы посмотреть, как варвар пройдет испытание.

– Так всегда бывает? – спросил я.

Вашет покачала головой.

– Я могла бы сделать вид, что ничего не знаю. Но, подозреваю, это Карсерет всех известила.

– И они могут заставить Шехин изменить решение? – спросил я.

Вашет покачала головой.

– Нет. Это ее школа, ей и решать. Никто не станет оспаривать ее права.

Ее рука, висевшая вдоль бока, сделала жест. «Однако…»

– Ладно… – сказал я.

Вашет взяла мою руку обеими своими, стиснула ее и отпустила.

Я пошел к меч-дереву. На миг ветер поулегся, и густая крона плакучих ветвей напомнила мне дерево, где я встретил Ктаэха. Мысль была неутешительная.

Я смотрел на крутящиеся листья, стараясь не думать о том, какие они острые. Как они вонзятся в мою плоть. Как они вопьются в тонкую кожу кистей и рассекут нежные связки…

От границ кроны до безопасного ствола было никак не более тридцати футов. Если подумать, не так уж и далеко…

Я вспомнил Целеану, стремительно шныряющую меж листьев. Как она прыгала и отбивала машущие ветви. Если она это может, стало быть, могу и я…

Но, стоило мне подумать об этом, я понял, что это неправда. Целеана тут резвилась всю свою жизнь. Она была тоненькая, как прутик, проворная, как кузнечик, и вдвое меньше меня ростом. По сравнению с ней я был громадным медведем.

По ту сторону дерева стояли еще несколько наемников-адемов. Среди них виднелись еще две грозные белые рубахи. Я чувствовал, что их взгляды устремлены на меня, и, как ни странно, меня это радовало.