Хроника Великой войны

– У наследника Вахспандии имя должно быть красивым и звучным, вызывающим уважение у подданных и трепет у врагов. Я не люблю сюсюканий. Все эти няньки предлагают одно хуже другого. Перфуран – ну куда это годится! – Удгерф замолчал, собираясь. – Поэтому пусть его зовут Умаф.

Дельфера задумалась, перевела взгляд на своего первенца и согласно кивнула:

– Пусть Умаф. Как ты хочешь.

Удгерф просиял:

– Я знал, тебе понравится. Это очень древнее имя. Так звали одного из братьев Крейтера Великого. Он был вместе с Крейтером во время десятилетнего похода через орочьи владения и земли болотных тварей. Вот был легендарный подвиг!

Дельфера молча кивала, сознавая, что мужу хочется поговорить и что она должна его выслушать, но смысл слов ускользал от нее. Да и какое ей было дело до какого-то Умафа, который был братом Крейтера Великого. Главное, что рядом с ней её ребенок.

***

Ветер дул не переставая. Во дворе и в окрестностях намело холмы снега, под которыми оказались погребены целые деревни. Иногда появлялись паскаяки. Ежась, они быстро раскидывали сугробы, освобождая крохотные дорожки перед домами, и спешно убирались восвояси. Однако неугомонный ветер создавал новые завалы и от работы жителей не оставалось и следа.

Игривая поземка змеей оплетала ноги, мешая идти. Снег затягивал, как топкая трясина. Однако человек был упрям и, проваливаясь по колено, все равно двигался напрямик через сугробы. Одет он был в легкий, не по погоде плащ, перехваченный на плече дешевой медной брошью. Большие облезлые сапоги с металлическими набойками потеряли свой изначальный цвет и сделались черными. Снег хлопьями торчал из их широких отворотов. В ярко-рыжей длинной бороде человека клыками злобно скалились примерзшие сосульки. Лицо его, еле видное из-за сетки спутавшихся волос, было суровым, с напряженно застывшими морщинами.

То был Анисим Вольфрадович. Охранять Ульрига было бессмысленно, ибо старый король стал бесполезен. А вот его сын представлял очень серьезную опасность, поэтому, по велению Гостомысла Ужасного, Чародей отправился в одну из крепостей к северу от Хафродуга, дабы наблюдать за поведением паскаяков у Морфина. Анисим был уверен, что наступление начнется весной, с отступлением холодов. Не зря же Удгерф весь 148 год копил силы.

Анисим Вольфрадович выполнял свою работу добросовестно. Каждое утро, несмотря на погоду, он совершал обход, приглядывался к паскаякам – нет ли чего подозрительного. Сначала Чародей брал с собой людей, но, когда в поле померзло более десяти человек, бессмертный решил, что солдаты ещё пригодятся ему для боя, и с тех пор стал выходить один. В душе ему было даже приятно бродить в мрачном одиночестве под неистовым ветром и, раскрыв глаза, смотреть, как летит в них снег, как он тает на ресницах и в черных провалах зрачков. Бессмертный никогда не отворачивался, не прятал лица и не смыкал глаз, ибо считал, что это слабость, уступка смерти и что он может пропустить нечто важное – то, ради чего скитался по свету – магический посох или кристалл, который даровал бы ему власть над миром.

***

Во второй половине дня вьюга сделалась яростней. Снежные клубы заволокли небо и поглотили солнце. Лишь зыбкий мутноватый свет пробивался на землю через завесу облаков и падающих хлопьев.

Снег оседал на крышах башен, гнездился на зубьях крепостных стен, забивался в бойницы. Солдаты ежечасно разгребали сугробы, лопатами сбрасывали их вниз, и они валились тяжелыми белыми телами в ров, от которого уже скоро не осталось и следа. В иных местах снег доходил до половины высоты укреплений.

Стражник у ворот не сразу разобрал в снежном мареве человека. Он был высоким и шел, не сгибаясь, широко размахивая руками, словно орел, пытающийся поймать в свои крылья ветер. Полы его плаща развевались, разметая вокруг хлопья снега. Опознав идущего, солдат построжел лицом и крикнул:

– Открывай! Чародей возвращается!

Его слова потонули в громогласном вое бури, но на въездной башне зашевелились. Несмотря на то, что открывать главные ворота было трудно и в крепости существовал ещё второй малый вход, перед Анисимом Вольфрадовичем всегда распахивали огромные ворота, как если бы он был не одним человеком, а целой армией. Сам Чародей ничего не говорил по этому поводу, но десятники, которые управляли крепостью в его отсутствие, настолько боялись его, что всегда спешили лишний раз угодить ему, дабы не разгневать.

Так было и на этот раз: вьюга бешеным порывом ворвалась во двор крепости, и вместе с нею ввалился Анисим Вольфрадович. Он тряхнул головой, выбивая из волос снег, и, ни слова не говоря, направился в большую круглую башню, которая доминировала над всеми укреплениями и по праву считалась главным строением. Там для бессмертного был приготовлен стол и ожидали его приказаний десятники.