Хроника времён 'царя Бориса'

В действительности атакующие не захватили никаких первых, вторых и третьих этажей. Они сделали пробоину в стене, но в здание фактически не вошли. Эмоциональное восприятие всегда опережает событие. Выстрелы у подъезда воспринимаются как бой внутри здания. И убитые в самом здании, лежащие на мраморном полу в самых неестественных позах, потрясают психику. Потом, до самых поздних сумерек, мы показывали бой у стен "Останкино". Не CNN, не CBS, а мы.

Почему Макашов, а штурмом "Останкино" руководил он, не добился успеха? Во-первых, слухи о незащищенности "Останкино" были несколько преувеличены. Охрана самого здания была усилена и численностью, и вооружением. Другой вопрос - не было защитного пояса на подступах к "Останкино", а тот, что был, правомерно назвать призрачным. Как уже было сказано, УВД Москвы оставило сограждан, а вместе с ними и московскую власть, на попечение собственных чувств и возможностей самозащиты. Патрульные машины, оказавшиеся на пути движения мятежников, заметив приближающуюся колонну, немедленно снимались с точки наблюдения и на предельной скорости устремлялись в близлежащие переулки. Прибывшие были настроены на атаку, на штурм. Завязалась перестрелка. Очень скоро стало ясно, что у атакующих недостает ни сил, ни опыта. Защищающиеся ведут огонь на поражение, там находятся профессиональные части, действующие более успешно. Макашов вызывал по рации подкрепление, и, видимо, ему это подкрепление пообещали. Наступающие залегли, и перестрелка обрела перманентный характер. Как профессионал Макашов оценил ситуацию. Ворвавшись в здание, которое защищалось более успешно, чем охрана мэрии, он может оказаться в ловушке, тем более что атакующие в любом случае, будут ли они штурмовать главное здание или технический центр, расположенный напротив, оказываются под перекрестным огнем, ведущимся как из одного, так и из другого здания. В основном команда Макашова состояла из приднестровских гвардейцев, казачества; людей в полувоенной форме странной принадлежности, вооруженных новенькими автоматами АКСУ, принятыми на вооружение федеральной милицией. Уверенности и взвинченности атакующим придавала толпа, оснащенная железными прутьями, кольями, арматурой и автоматами. Люди в разномастной штатской одежде с армейским оружием в руках. Толпа гудела недовольством: "Патронов маловато!" Надеялись на подкрепление, которое вот-вот подтянется. Сигналом к атаке стал выстрел из гранатомета, нацеленный в пролом здания. После него началась нестройная и неуправляемая пальба. В районе 20 часов и с той и с другой стороны заговорили гранатометы. Как свидетельствуют наши журналисты, это было похоже на кошмар. Бой вне войны на одной из мирных улиц города. Три появившихся БТРа подняли было мятежников в атаку, но, как скоро оказалось, бронетранспортеры пришли на помощь не мятежникам, а защитникам "Останкино". Правда, по их поведению было видно, что они плохо понимают, куда положено стрелять. Они проносились на большой скорости между атакующими и защитниками телецентра, вселяя в тех и других надежду - наши пришли!

В 21 час Макашов дает команду - отходить, В "Останкино" бушует пожар. Макашов понимает, что штурм не увенчался успехом, он подавлен. Есть жертвы.

- Уходим, - командует Макашов, - возвращаемся к Белому дому. Там мы нужнее. Мы свое дело сделали. Теперь эта гадина (он имеет в виду "Останкино") долго не заговорит.

Генерал не знал, что Российское телевидение и радио продолжает вещание. Если всмотреться в телекадры, то видно, как в вечерней полутьме толпа, рассеченная на потоки, уходит от "Останкино". После 22 часов появились пожарные машины.

- Хорошо горит, - сказал водитель одной из машин. Ноздри дернулись, и он невозмутимо пояснил: - Пластик, химия горит.

Начали тушить пожар. Потом будет сказано так: у стен "Останкино" погибло 62 человека. Это случилось 3 октября с 19.30 до 22 часов. 62 убитых человека! За что? Во имя чего? Кого-то успели оттолкнуть в сторону, кого-то увезли. А кто-то ещё долго лежал в удобных и неудобных позах на мостовой, гранитном полу вестибюля, в узких коридорах телецентра и просто осел у бетонных столбов, будто в пьяной дремоте, посреди загустевших разводов коричнево-красной крови.