Хроника времён «царя Бориса»

Первый тур переговоров в Свято-Даниловом монастыре обнадежил ненадолго. Доклад, сделанный по возвращении в Белый дом Соколовым и Абдулатиповым, был принят в штыки. Делегации было высказано недоверие. Тут же утвердили новый состав, но уже во главе с Ю. Ворониным. Помимо него, в делегацию были включены депутат Домнина, когда-то сторонница Ельцина, а затем его оголтелый противник, и все тот же Абдулатипов. Появление Воронина во главе делегации на переговорах усилило подозрение, что агрессивность парламента обретает новый импульс. Оставалось понять: на что рассчитывает парламент, избирая тактику ультиматума? Рисунок переговоров мгновенно изменился. По разные стороны стола сидели бывший первый заместитель Хасбулатова и нынешний. По свидетельству Сергея Филатова, уже первые часы переговоров с участием Воронина показали, что начинается продуманная игра, цель которой — затянуть процедуру, как бы априори признать бессмысленность переговоров. Характер требований, заявленных от имени парламента, стал, по существу, ультимативным, позиция — непримиримой. Прямо с порога Ю. Воронин заявил: «Ни о каких условиях и договоренностях не может быть и речи, пока полностью не будет снята блокада Белого дома».

Попробовали наладить вторую переговорную цепь — создали группу экспертов. Они готовили проект соглашения. Затем за стол переговоров садились делегации в полном составе. Председательствовал Патриарх Алексий. Три попытки выработать соглашение успеха не имели. Соглашение не выстраивалось, превращалось в обыкновенное заявление. Уже договорились подписать совместное заявление, но вскоре и от этого отказались. Любой шаг к сближению Воронин перечеркивал очередным ультиматумом, окрашенным истерикой депутата Домниной. В итоге каждая из сторон давала свое свидетельство журналистам, обвиняя противоположную сторону в нереалистичности её позиции. Срок, обозначенный в правительственном обращении, тоже был своего рода ультиматумом, он приближался. Его истечение могло стать началом каких-либо нестандартных действий, иначе беспомощность центрального правительства, как и правительства Москвы, становилась очевидной. Представлялось алогичным, что нарастающая нервозность исполнительной власти, не желающей силового столкновения и, конечно же, опасающейся его, не вызывает неадекватной реакции в Белом доме. Переговоры в Даниловом монастыре оказались на грани срыва. Использовалась любая мелочь, вплоть до неточностей, допускаемых журналистами. Когда патриарх встретился с Президентом днем ранее, а телевизионный сюжет ошибочно был заверстан днем позже. Этого оказалось достаточно, чтобы Воронин обвинил патриарха в лукавстве, что тот якобы наезжает с докладами в Кремль, где получает у Президента инструкции на следующий тур переговоров. Краткосрочный перерыв в переговорах по причине нездоровья Алексия объясняется этой выходкой Воронина, оскорбившей патриарха.

Все эти дни на телевидении, радио были тревожными. В воздухе висело предчувствие беды. В течение практически всей недели каждый рабочий день я начинал разговором с начальником службы безопасности Компании.

Очередной раз рисуя на листе бумаги всевозможные комбинации, я спрашивал себя: какой резон Белому дому затягивать переговоры? Чем вызвано ужесточение позиции Воронина? Мы имели постоянную информацию из Белого дома, там работали наши корреспонденты. Все они говорили в один голос о гнетущем чувстве, преобладающем среди депутатов, нежели взвешенном, предполагающем какую-то нестандартную активность. Очень скоро стало ясно, что в Белом доме образовалось некое подобие военной хунты в составе: Ачалов, Макашов, Баранников, Дунаев. Все они формально подчинялись Руцкому, который руководил предполагаемой обороной резиденции парламента. Но все они были неизмеримо профессиональнее Руцкого в своем деле, и, скорее всего, именно они контролировали ситуацию и поведение Руцкого. Если военные затягивают переговоры, а их положение вроде как безвыходное, следовательно, они на что-то рассчитывают. Возможно, ждут перелома в настроении общества, но это ожидание длительное.

Всего могло хватить — продуктов (окруженный милицией Белый дом — это же не всамделишная блокада) и скупо расходуемой электроэнергии (депутаты, заседающие при свечах, производят впечатление экзотическое, театрально-постановочное, как и момент самовеселья — поющий оперную арию депутат Челноков или пляшущий депутат Бабурин — все это мы увидели в информационных выпусках).