Хроники Амбера

— Я могу вернуть тебя в вазу.

— Нет. Я давно не с-скрывалас-сь в з-зас-саде на дереве. Это будет прекрас-сно.

Я вытянул руку. Глайт размоталась и скрылась в мерцающих ветвях.

— С-счастливо, Мерлин. Навещ-щай меня.

А я слез с дерева, всего лишь раз зацепившись штанами, и быстро зашагал по коридору.

Через два поворота я вышел к пути, ведущему в главный зал, и решил, что лучше мне пройти здесь. Я выскочил у массивного очага — высокие языки пламени сплетались в нем — и медленно повернулся, дабы обозреть огромную палату, стараясь при этом казаться прибывшим уже давно и ожидающим.

Похоже, здесь присутствовала лишь одна персона — моя собственная. Которая, как мне показалось по размышлении, несколько странно выглядела на фоне ревущего пламени. Я поправил манишку, отряхнулся, провел гребнем по шевелюре. И как раз осматривал свои ногти, когда стал осознавать движение на вершине огромной лестницы слева от меня.

Она предстала вьюгой, заключенной в десятифутовой башне. В центре, треща, плясали молнии, ледяные кристаллы пощелкивали на ступенях, перила замерзали там, где она проходила. Моя мать, казалось, увидела меня в тот же миг, что и я, ибо она остановилась. Затем взвилась на ступеньке и начала схождение.

Спускаясь, она плавно перевоплощалась, черты лица менялись от ступени к ступени. Как только я осознал, что происходит, я прекратил свои попытки перевоплотиться и аннулировал все скромные результаты. Я начал меняться в тот момент, когда увидел ее, и, вероятно, мать стала делать то же самое при виде меня. Я не ожидал, что она станет перевоплощаться, дабы ублажить меня второй раз, здесь, на своей территории.

Она закончила превращение, едва коснувшись последней ступени, и предстала передо мной прекрасной женщиной в черных брюках и алой блузе с широкими рукавами. Она смотрела на меня и улыбалась, потом приблизилась и заключила меня в объятия.

Было неуместно сообщать, что я собирался перевоплотиться, да забыл. Или еще что-нибудь в таком роде.

Мать отодвинулась на расстояние вытянутой руки, опустила взгляд, снова посмотрела на меня и покачала головой.

— Ты спал в одежде или забыл переодеться после тренировочного боя? — осведомилась она.

— Это жестоко, — промолвил я. — По дороге я остановился осмотреть достопримечательности и вляпался в пару-тройку мелких конфликтов.

— И потому опоздал?

— Нет. Я опоздал, потому что задержался в нашей галерее дольше, чем рассчитывал. И не слишком-то я опоздал.

Мать взяла меня за руку и развернула.

— Я прощаю тебя, — сказала она, ведя меня к скрывающей путь колонне, пестрящей розовым, зеленым и золотым, что находилась в зеркальном алькове через комнату направо.

Когда мы вошли в альков, я с интересом подумал, поведет она меня вокруг колонны по часовой стрелке или же против. Оказалось — против. Интересно. С трех сторон смотрели наши отражения — такова была комната, которую мы покидали. Но с каждым нашим витком вокруг колонны комната становилась другой. Я наблюдал, как она меняется, будто в калейдоскопе, пока наконец мать не остановила меня перед хрустальным гротом у подземного моря.

— Я уже почти и забыл об этом месте, — промолвил я, ступая на чистый, белый песок, в хрустальный свет, напоминавший и костры, и солнечные блики, и канделябры, и светодиодные дисплеи огромных функциональных возможностей; беспорядочные радужные отблески ложились на берег, на стены, на черную воду.

Мать взяла меня за руку и повела к обнесенному перилами помосту, возвышающемуся на некотором отдалении справа. Там стоял полностью накрытый стол. Целая коллекция подносов под колпаками занимала еще больший сервировочный стол. Мы взобрались по маленькой лесенке, я усадил мать и направился проинспектировать ожидавшие нас вкусности.

— Сядь, Мерлин, — сказала она. — Я сама подам.

— Все в порядке, не беспокойся, — ответил я, поднимая первый колпак.

Но мать уже встала.

— Тогда — а-ля фуршет, — сказала она.

— Отлично.

Мы наполнили тарелки и направились к столу. Мгновение спустя после того, как мы уселись, яркая вспышка сверкнула над водой, озарив арочный свод пещеры и уподобив его утробе какой-то огромной твари, нас переваривающей.

— Не озирайся так опасливо. Ты же знаешь, сюда им не добраться.

— Ожидание громового удара уводит мой аппетит в пятки.

Она засмеялась; как раз до нас донесся отдаленный раскат грома.

— А так все в порядке?

— Да, — отозвался я, беря вилку.

— Удивительно, какими родственниками одаривает нас жизнь, — промолвила мать.

Я взглянул на нее, пытаясь уловить выражение ее лица. Увы!..

— Да, — только и сказал я.

Мгновение она изучала меня, но я тоже никак не выразил своих чувств. Тогда она сказала:

— Ребенком ты частенько отвечал односложно, когда капризничал.

— Да, — сказал я.

Мы приступили к еде. Все новые вспышки озаряли спокойное, темное море. В свете очередной молнии мне привиделся далекий корабль, идущий на всех своих черных, надутых ветром парусах.

— Свидание с Мэндором уже состоялось?

— Да.

— И как он?

— Прекрасно.

— Что-то беспокоит тебя, Мерлин. Что?

— Очень многое.

— Расскажешь матери?

— А что, если ты — часть моих проблем?