Хроники Армии. Книга первая

Пересилив оцепенение, маленькими шагами он пошёл вперёд. Нужен был свет, и он был у Глобуса. Подняв руку к своей лысине, он начал двумя пальцами чертить на ней круг. С каждым оборотом все быстрее и быстрее до тех пор, пока лёгкое свечение от его лысины могло дать хоть какой-то обзор. Теперь не так страшно, успокаивал себя Глобус.

Обычному наблюдателю могло показаться, что среди тёмных коридоров медпункта летит жёлтый светлячок, порхая от стены к стене. Но это был лысый человек со своей фосфорной лысиной.

Глобус остановился. Музыка? Слабо звучание доносилось из самого дальнего угла лазарета. Внезапно, в конце коридора загорелся экран смартфона и осветил худощавое тело юноши, который танцевал, направив его на себя.

– Неуставной телефон, – прошептала Глобус. – Эй, воин!

Солдат остановил свой танец, опустил руки вниз и побежал в сторону лысого человека с криком «эй, бумер!». Резкий и вонючий запах сгнивших кабачков ударил в нос Глобуса.

– Что сдохло?! – Вскричал он и почувствовал две потные ладони на своей голове.

Сильное столкновение с бегущим юношей – танцором повалило Глобуса на что-то мягкое, большое и скользкое.

– Хорошо, что я упал на одежду, а то бы голову разбил…– Прошептал лысый человек и снова остолбенел…лёжа остолбенел.

Из тех «вещей», на которых он лежал, начали вырастать толстые, все в сливочном масле, руки и голос над его правым ухом произнёс:

– Славян ? Красавчик!

Немногое, что смог увидеть Глобус перед тем, как потерял сознание, осталось в его памяти навсегда: тощий парень, направивший камеру смартфона на него; высокий юноша от которого пахло свиным салом и носками; влажные ладошки полукачка, с которых на пол падали капли пота; нечто огромное с неимоверным количеством подбородков, стонущее Гимном Славянской Национальной Империи.

«-Знаешь, что самое смешное в наших отношениях?

–Что?

–Пилипкин.»

Глава 1

Привет, Пилипкин

Многие философы делят время на три категории: прошлое, настоящее и будущее.

Польский каптер (родившийся в зарубежном стране под названием – Польсшк), который служил в армии Славянского Государства, Витчалка Сквиртвеков делил время по-особому, по-каптерски. В его существовании было три категории времени: до ПХД, во время ПХД, после ПХД.

Никто не завидовал случайному солдату или каличу, который осмеливался спросить Витчалку «который час». Обычно они получали ответ, который заслуживал быть в цитатнике какого-нибудь тик-токера или фаната Коржа:

– Время? – Начинал вопросом свой ответ Сквиртвеков. – 3 часа после ПХД и 4 часа 35 минут до ПХД. А знаешь, что такое ПХД, солдат? Пидорась Хорошо Додик!

В общем, конкретика в случае с Витчалкой шла нахуй до того, как могла родиться.

Щебетание птиц и пробивающиеся через окно лучи солнца, навевали Витчалке мысли о таком сладком и далеком дембеле. Он сидел на кровати подперев локтем голову и наслаждался видом из окна: вот пролетела маленькая синичка, попутно сбросив белую миночку на голову старшему прапорщику Вдулдаляну; вот, среди зеленой травки, из земли, выглянул маленький червячок и в тот же момент попался в руки старшине Квадракоптеру. Тот потянул червячка вверх, земля вздыбилась, и на свет появилось полуголое тело ефрейтора Шаурмина.

Краем уха, Витчалка слышал, как калич, который находился с ним в палате, рассказывал про свой геморрой 9 степени и чесал огромную кровоточащую бублю в трусах. СквиртВеков любил каличей, которые приходили к нему в медпункт. Его любимым занятием было переодевание очередного больного. Он всегда стоял в дверном проеме и наблюдал, как тощие и несуразные мальчики стягивали с себя потные трусишки и «облачались» в чистую одежду калича. Постоянный зуд в области паха, именно в те моменты, когда солдатики переодевались, доставлял ему блаженство, сравнимое с поглащением мороженного в жаркую погоду (то, кстати, была прямая цитата Сквиртвекова следователю, которую он произнес перед военной полицией после трагедии, о которой будет сказано далее в этой повести).

Его сердце билось с бешеной скоростью, ладони потели и были словно два огромных водопада, когда больные просились принять душ. От таких моментов у него просыпалось вдохновение и тяга к прозе. В одном из своих четверостиший, он писал:

« Раздевайся несуразный мальчишка,

Подай знак и взгляни на меня!

Медленно снимай свои рваные трусишки

И запрыгивай на мою сквиртулечку как на коня…»

Но Витчалка боялся. Боялся, что не будет взаимности от каличей и поэтому, чтобы остудить свое траханье, он начинал закидывать их работой по медпункту. Так бы продолжалось до дембеля Сквиртвекова, пока не пришел он. СТАТНЫЙ, КРАСИВЫЙ и, проще говоря, СВЕРХБОГ…ПИЛИПКИН.

Глава 2

ИДи ко мне, а то мои Очки уже зудять

1943 год. Где-то в Польсшке. Звук ударов плети был слышен на всей территории рабочего лагеря. Истошнные крики людей разных национальностей и бирский (Бирцы – национальность. Живут в стране Бирмания) смех ласкали уши генерала Гер-фон Геева.