Хроники Белого Ворона-1: ЗАПИСКИ КЕЛЬДЫ, часть 1

Коле лежал во второй мужской общаге. Парни подвернули тканевые стенки отсека, чтобы ему доставалось больше воздуха. И накрыли тремя одеялами. Но он всё равно продолжал трястись и стучать зубами. При этом он с кем-то разговаривал, но из-за клацанья было ничего не разобрать.

— Он, кажется, вчера в грозу выходил, — виновато сказал Марк, — а никто не слышал. Утром встали — одежда мокрая на улице лежит. Давай сразу проверять — а он уже…

— Так, синдром вины мне тут не включаем. Я сейчас пойду его лечить. Ты рядом сядь. Если я вдруг начну заваливаться — поймаешь, понял?

— Да, конечно.

— Всё, давай.

В голове у Коле было немножко необычно. Видимо, из-за лихорадки. Во-первых, он там обретался вполне в сознательном состоянии. Был он при этом немножко прозрачненький, с просвечивающими сквозь иллюзию тела энергетическими потоками, и тем не менее… Во-вторых, он был страшно занят: стоял склонившись у стола (стола???) и торопливо рисовал на довольно большом листе, прям со стол размером. Такого я ещё не видела.

Мне пришлось подойти вплотную, лишь тогда он увидел меня и сразу воскликнул:

— О! Госпожа кельда! И вы здесь? А что, уже утро?

— Утро, утро… рассказывай, что натворил? Под дождём гулял, что ль?

Я хотела взять его за руку, но он её отдёрнул:

— Погодите! Иначе я перестану… вот это всё видеть, — он постучал себя по лбу, — а мне осталось совсем немного!

Рисунок я не могла разглядеть, вся его поверхность была подёрнута облачной дымкой. Но Коле явно что-то видел. Я сложила на груди руки и выжидательно посмотрела на взбудораженного парня. Глаза его лихорадочно блестели.

— Понимаете, такая гроза! Я не мог пропустить! Я пошёл на холм… это было потрясающе! Эти горы облаков, и молнии, ветвящиеся, впивающиеся в землю! И эти женщины — они прекрасны!!! — его руки порхали над листом и мне показалось, что я вижу просвечивающее золотое… я вгляделась в поверхность вторым зрением, нужно постараться увидеть суть…

Они и правда были прекрасны, хотя в то же время и походили сейчас на девчонок, с весёлым ужасом вцепившихся в борта золотой колесницы. Зелёное, голубое, оранжевое и пурпур. Такие, значит, у них цвета. Возница в раздувшейся пузырём рубашке сжимал поводья четвёрки рвущихся золотых лошадей и хохотал во всё горло. Вокруг грохотала гроза.

— Что ж, налицо несомненный талант, — в этот раз я почти не вздрогнула, честное слово.

Это был точно он — мужик с картины, только в этот раз очень спокойный. На автопортрет Карла Брюллова похож, где он сидит на красном диване. Ну, может, чуть помоложе.

Мужик взял лист, внимательно разглядывая детали, покивал головой:

— Талант!

Картина уменьшилась до размера марки и исчезла в нагрудном кармане широкой блузы.

— Держи, в этом мире Браги ещё никому не дарил подарков! — бог протянул Коле маленький гранёный камушек. Коле подставил ладонь, камушек лёг ровно в середину и засветился золотым. Браги накрыл камень своей ладонью, пожимая руку художника, сквозь пальцы пробилась золотая вспышка и погасла. Камушек исчез.

Исчез стол. Исчез Браги. Да и вся картинка поплыла, приобретая привычные мне черты.

Так, засучим рукава. В голове у Коле пульсировал багровый ком. Температура, поди, зашкаливает. Ну, поехали.

Мы пришли в себя одновременно. Много голосов, в палатке и снаружи. Видимо, мы были долго, народ волнуется. Коле подскочил на кровати, едва не треснув меня лбом. Ну вот что за манера у эльфов такая?

— Госпожа кельда! Вы видели его⁈

— Видели кого⁈ — командный голос барона — это очень отрезвляюще, но Коле всё ещё был в эйфории.

— Бога! Браги! Вы видели⁈ — он порывисто вскочил и уставился на свою ладонь, в серединке которой вроде бы светилось золотое пятнышко. — Я покажу вам! Пойдёмте на улицу, здесь мало места!

Коле побежал на выход, и весь народ хлынул за ним.

Всё-таки хорошо, что мы придумали оставить между рядами палаток такую широкую улицу, иначе неизбежно бы возникла давка.

— Смотрите!!! — Коле поднял руку, и из его ладони вырвалась его картина, только живая и объёмная! А ещё она звучала!

Над островом грохотала гроза. Исполинские молнии летели с неба к земле, высвечивая кипящую реку, лес, прибрежные скалы. Сшибающиеся груды сизых туч громоздили в небе горные хребты и тёмные пропасти. И по одному из грозовых склонов летела золотая колесница, запряжённая четырьмя золотыми конями. Вот они всё ближе, слышно как хохочет возница! Ржут кони, развеваются золотые гривы. Чудовищный раскат грома разрывает небо, цепляющиеся друг за друга девушки смеются и визжат, их волосы и одежды треплет ветер. Колесница пронеслась над нашими головами…

Картина погасла так внезапно, что народ ещё насколько секунд стоял, задрав головы и ожидая продолжения, а потом разразился таким рёвом, что петух в дальнем курятнике снова начал кукарекать, скотина. Толпа подхватила Коле на руки и потащила в сторону кухни. Качать, поди, будут.

— Ну вот, милый, — я прислонилась к тёплому мужниному плечу, — теперь у нас есть мастер иллюзий.

Вова обнял меня за плечи и поцеловал в макушку.