Хроники «Бычьего глаза» Том I. Часть 2

– Не думайте, милая графиня, – обратилась ко мне рассказчица: – что я хочу выставить в неблагоприятном поведении прошедшую жизнь вдовствующей королевы; в этом случае я воздержусь от суждения, которого, еще не смела произнести, я желаю только показать, что память Анны Австрийской короче выказываемого ею благочестия.

(Здесь мы пропускаем краткий рассказ, который был бы повторением того, что читателю известно из более подробного описания).

Глава IV

Первый совет под председательством короля. – Речь его была ему подсказана. – Несколько слов о Кольбере. – Придворные празднества. – Женитьба Монсье. – Новобрачная предпочла бы старшого младшему. – Портреты Людовика XIV, Генриетты Английской и герцога Орлеанского. – Вечера госпожи Соассон и пале-рояльские. – Знаменитые оргии. – Разбития окна, побитые буржуа. – Ночные прогулки. – Геркулес Сокур. – Предполагаемые отношения короля к Мадам. – Реформатор Кольбер. – Шоколад и парламент. – Великий деятель утром, соблазнитель в полдень, танцор вечером. – Девица Ла Валльер на сцене. – Предохраненная голова Монсье. – Передняя Мадам. – Портрет девицы Ла Валльер. – Любовь к ней короля. – Объяснение. – Парк. – Любовная сцена: буря; умирающая добродетель. – Бескорыстная любовь. – Опытные фрейлины. – Кончено. – Маленькая болтушка.

Мазарини не ошибся: Людовик XIV обещал быть твердым и самовластным государем. Подождем – сбудутся ли другие предсказания кардинала. Его величество уже не раз председательствовал в совете, и если какой-нибудь министр мечтает продолжать своей особой звание первого министра, тот ошибся. «Господа, сказал им государь первый раз, когда явился в заседание: – я собрал вас для того, чтобы сказать вам, что до сих пор я предоставлял ведение дел кардиналу; но пора мне заниматься самому. Вы будете помогать мне вашими советами, когда я у вас их потребую; но я вас прошу и приказываю вам, господин канцлер, не распоряжаться от моего имени, а вас, государственные секретари, не подписывать даже простого паспорта без моего повеления. Поручаю вам отдавать мне ежедневно отчет во всем. Сцена театра изменяется; я усваиваю другие принципы, нежели кардинал в управлении государством, в распоряжениях финансами и внешними сношениями. Вы слышали мою волю, теперь вам, господа, предстоит исполнять ее».

Члены совета поклонились и замолчали в присутствии государя; но они возроптали по выходе. «В этой королевской речи много уверенности, говорили они: – он заявляет план весьма твердо обдуманный для двадцатидвухлетней головы. Не у ног любовницы, не на следах дикого кабана встречаются с подобными внушениями; есть за занавеской какое-то скрытое честолюбие, какой-то личный интерес, замаскированный красивым подобием общественного блага и который освещает и направляет начало царствования, за которое Людовик XIV принимается с твердым положением «я так хочу»!

Так говорил мне вчера министр Телье, и мне кажется это справедливым, исключая честолюбивых видов третьего лица.

Вы припомните этого первого чиновника, который, сидя у маленького столика в коридоре между гардеробом и спальней умирающего кардинала, записывал подобно швейцару имена особ, являвшихся к его эминенции по требованиям этикета. С этим-то человеком государь советуется обо всем: здесь его величество доказывает, что он обладает главным качеством государей, т. е. умеет выбирать доверенные лица. Истинное достоинство никогда не остается в неизвестности; общественное уважение сумело отыскать Кольбера в его скромной должности, а Мазарини, понимавший отлично людей, горячо рекомендовал этого слугу, прямота которого равнялась способностям. «Я вам всем обязан, государь, сказал кардинал в последние минуты: – но думаю, что поквитаюсь некоторым образом с вашим величеством, оставляя вам Кольбера.

Последний при своем великом начальнике изучил все нужды государства; он видел вблизи все злоупотребления, открыл все средства, помогающие горю, но которые первый министр употреблял, лишь соображаясь со своими личными выгодами. Эта опытность, созревшая в тиши кабинета и возмущенная обманами кардинала, предвещает нам счастливую судьбу, если Людовик ХIV будет продолжать следовать советам Кольбера и согласится иногда сдерживать свою суровую волю.