Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый

— Знаешь, — слегка остыв, устало сказал я, — Духам ведь тоже не очень нравится, что им нас все время из дерьма вытаскивать приходится. Это вроде как ребенок, которому раз за разом объясняешь, как костер разжигать, а он никак запомнить не может. Что с таким дитем делают? Ага. Ничего. Прекращают его чему-то учить, и вырастает неумеха, которому не выжить. Вот и Духи так же. Мы пока племя — самое молодое на свете, таких, как мы, раньше и не было никогда. Вроде только родившегося ребенка. О нас и забота идет, как о младенце, которому пока сиську ко рту не поднесешь, он и не поест. Но коли сами расти да умнеть не будем, отвернутся Духи от таких нерадивых детей, потому как до самой старости сиську в рот никому не пихают. Коли сам прокормиться не можешь, чего с тобой, дураком, возиться?

Хе! Сдается мне, пример я правильный выбрал. Лга’нхи сильно задумался. Оно, конечно, от такой постановки вопроса может и мой авторитет пострадать, ведь кому нужен шаман, который у Духов подсказки выпросить не может, но хоть у этого дылды будет стимул над собой работать. А то для Осакат с Витьком, из которых я взялся «быстрых разумом невтонов» тесать, пока все это нудная тягомотина, и не более. Они половину того, что я им говорю, мимо ушей пропускают. Пропускали бы и больше, если бы я не пообещал им, что без всяких там математик и прочего они в мир Духов никогда проникнуть не смогут. А вот читать-писать им явно нравится! И хотя у меня были огромные проблемы с уточнением, какой именно звук какой букве соответствует (они тут реально и слышат как-то по-другому, одних только звуков «е» штук шесть различают), но сейчас эти кадры даже заимели привычку записочками обмениваться, вместо того чтобы подойти и прямо сказать. Я это, конечно, поощряю, хотя иной раз меня их дурь и задалбывает.

— Так ведь и пока ирокезы не появились, — прервал мои размышления Лга’нхи, — Духи тебе подсказывали! — Поймав меня на противоречии факта, умник состроил страшно довольную физиономию. — Как же это так-то?

— Это Тут, пока ирокезов не было, — с ходу нашелся я и, сделав жест, относящий мои слова к миру Духов, продолжил: — А Там они всегда были! Это вроде зернышка — лежит годами, пока время прорасти ему не наступает. Или теленок, — я перешел на более доступные ему аналогии, — что еще не родился. На свете его пока еще нет, а у мамки в брюхе уже есть. Иной раз еще и не видно ничего, а теленок-то уже там. Короче, «идея» это называется! Очень сильное колдовство, я тебя научу им пользоваться. Только сначала на Витьке с Осакат потренируюсь, как это сделать лучше. А то они, блин, меня иной раз своей тупостью до такого доводят. Намедни вон Осакат подзатыльник закатил. А тебе-то ведь не закатишь!

(Это я, типа, намекаю, что Вождю не солидно подзатыльники получать, а не на то, что он в ответ меня прибьет. Только он, боюсь, один хрен поймет, как ему интереснее будет.)

— А почему сейчас? Ну, эта, проросло? — Вступив на путь непростых истин, Лга’нхи решил задолбать меня философскими вопросами. Ага! Не на того напал, усталость в теле начала проходить, уступая место боли, так что сейчас Лга’нхи узнает, как задалбывают философскими ответами.

— Откуда я знаю, почему сейчас? Видно, время наше пришло. Никто ведь не знает, почему один рождается раньше, а другой позже. Всему свой срок. А иначе ты бы родился раньше Нра’тху и мог бы стать его отцом, а себе дедушкой. А ведь это же неправильно!

— Ага, — согласился Лга’нхи, придавленный свежевываленной на него теорией временных петель. — Нра’тху мой отец, как же я могу его отцом быть? А дедушкой себе.

— Очень рад, что ты со мной согласен! — торжественно заявил я и поспешил закрепить триумф: — Потому будешь учиться головой думать! Согласен? (Он сейчас в таком изумлении пребывает, что из него хоть согласие на обучение вытребовать можно, хоть акции МММ и циркониевые браслеты впаривать.)

— Чем? — Судя по прибалдевшему выражению лица Лга’нхи, он еще никак не отошел от вероятности стать отцом своему отцу и себе дедом. С одной стороны, радуется, что папочкой его был Нра’тху, а не кто-то там непонятный, а с другой — вспоминает, сколько пенделей и подзатыльников этот вышеуказанный Нра’тху ему наотвешивал, и представляет, что все это можно было бы отвесить назад. Он даже пальцами как-то так двигал, пытаясь представить, как же это можно — самому себе дедушкой стать. Надо бы с ним полегче. А то в таком состоянии он и в степи заблудится. Может, именно отсюда мой географический идиотизм? Слишком много думаю?

— Головой, — повторяю я. — Знаю, что вы привыкли грудью думать. Вот от того и думаете слабо. А коли научитесь еще и головой пользоваться… Это вроде как вместо одной двумя руками в драке орудовать.

Хм. Головой. На его роже изобразилось этакое изумленное недоверие — а разве ей можно?

— Можно, — отрезал я. — Я же думаю! О! Кстати! Это не наши там возвращаются?