Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый

М-да, а рученька-то у этой Лга’нхиевой экс-любви почище, чем у иного мужика в Моем мире. Такая не то что коня на скаку остановит, такая коня в форточку горящей избы запихает, сколько бы он копытами не упирался и не отбрыкивался. И как Осакат вообще осмелилась с такой теткой в разборки лезть? Кстати, Осакат меня точно прибьет, если я ее персональную вражину на прежние позиции верну. Или сделать ей услугу? Да, пожалуй, стоит!

— Нормально, — с безграничной уверенностью, которую не чувствовал ни на йоту, заявил я. — Все нормально с рукой будет, даже лучше, чем раньше! Я Осакат одному колдовству научу, «физиотерапия» называется. Ты теперь у своего костра только ешь и спи, а на лодке плыть к нам приходи — Осакат будет тебе руку лечить. А вечером будешь опять к своему костру возвращаться, — добавил я уже не столько для нее, сколько для всех остальных. — Может, не сразу, но все восстановится. А еще, впрочем, это я тебе потом скажу. Это тайная штука, ее только ты да Духи должны будут знать.

Ласта расцветала, словно роза, снятая ускоренной съемкой. Вроде только-только передо мной сидела сгорбленная, махнувшая на себя рукой старуха. А тут шлеп! И уже опять королевишна в глазах мелькнула. Это хорошо. Да и у Лга’нхи вдруг взгляд как-то резко изменился. Может, не такой уж он и гад толстокожий? Может, просто, понимая, что Вождь не имеет права за счет племени калеку-жену содержать, он и был так с ней холоден, а у самого-то тем временем сердце кровью истекало? Хотя нет, вряд ли. Это же Лга’нхи! Пусть и лучший из всех, но дикарь. И не хрен на него собственные чувства и эмоции проецировать.

— Лга’нхи, а что там Тов’хай-то рассказал? — спросил я друга, переходя на деловой тон.

— Ха! — Его рожа расплылась в довольной улыбке. — Передрались они!

— Сильно?

— Тов’хай в полдень уходил, как ты и велел, — они еще дрались.

— А как, строй на строй или вроде как мы, тогда, в кабаке, когда винца лишку выпили? Помнишь?

— Не знаю. — Лицо моего приятеля отобразило искреннее недоумение вопросом, видать, ему и в голову не пришло интересоваться подобными мелочами. — Тов’хай не сказал. Надо его кликнуть, пусть сам скажет. Эй, Вака! — начал он, обращаясь к сеструхе Ласты, видимо, собираясь отправить ее с поручением.

— Погоди, — остановил я и его, и эту Ваку. — Потом позовем. А то Тов’хай голодным останется.

Собственно говоря, Тов’хай столовался у костра молодняка, хотя уже и удостоился права служить со взрослыми. А любой, знакомый с порядками молодой и вечно голодной стаи, без труда угадает о царящих там нравах. Каким бы героем (а он ведь реально герой) Тов’хай нынче ни был, а в кругу друзей клювом не щелкай! Не успел к общему котлу — спи голодный!

Вопрос питания и расквартирования вообще был неоднозначен и плохо продуман. Я поначалу предлагал кормиться из общего котла да у одного костра греться. Ан хренушки. Поначалу все уперлось в то, что даже наших самых больших трофейных котлов не хватало, чтобы наварить еды на все племя разом. (Да и появились-то они у нас совсем недавно, а раньше в самый большой котел — едва ли ведро влезало.) Да и закипали эти котлы слишком долго. Пока шести-семиведерные посудины на костре нагреешь, уже и выспишься, если голодное брюхо спокойному сну не помешает. Опять же, греться всем у одного костра не очень удобно. Так что те большущие котлы мы использовали только в особо торжественных случаях. А обычно две-три семьи лучших приятелей разжигали свой костер и готовили отдельно. Думаю, будь у нас побольше котелков, все бы отдельно готовили. Но пока — увы!

И в этом был свой глубокий смысл! Даже при нашем кочевом образе жизни людям был нужен какой-то интим и уединение, чему коммунальное хозяйство отнюдь не способствовало. (Коммуны и у нас Там недолго продержались.) Потому, лишь только став женатиками, ирокезы резко перестали тусоваться у общего огня и предпочли разбить каждый свой маленький костерок, чей свет очерчивал границы семейной территории. Общее здоровое психологическое состояние племени это обеспечивало. Зато сколько геморра было с распределением харчей! Об этом и вспоминать больно, вместе уже третий месяц, а это по-прежнему моя большая головная боль. Потому, как это обычно и бывает, именно тут и вылезли все противоречия и проблемы сборного племени.

Начать с того, что степняки, лесовики и прибрежные придерживались несколько разных стратегий питания. В том плане, что степняки, никогда зерно не выращивавшие и жившие охотой и продуктами животноводства, абсолютно не умели распределять пищу по дням. Молоко и мясо портятся же. Потому и съесть их надо как можно быстрее да бежать добывать новую еду.