Двадцатого мая 1997 года, за день до смерти Лама Хой Ка, врачи взяли для анализа образец смыва со слизистой горла маленького пациента. Этот образец был отправлен в Министерство здравоохранения Гонконга для проведения обычных исследований. Сотрудники лаборатории исследовали образец и через три дня пришли к выводу, что Лам умер от гриппа. Однако, несмотря на доскональное исследование, главный вирусолог доктор Вилина Лим не смогла определить тип гриппа, который убил мальчика. Тесты исключили H3N2, наследника гонконгской эпидемии 1968 года. Не был виноват и вирус H1N1, вызвавший вспышку болезни в 1977 году [4]. Лим, ничего не подозревая, отправила образец в центры Всемирной организации здравоохранения, занимающиеся исследованиями смертельных заболеваний, базирующиеся в Лондоне, Токио, Мельбурне и в Центре по контролю заболеваний в Атланте, штат Джорджия. Как и международный терроризм, пандемические заболевания представляют собой постоянную угрозу высокого уровня, и эти центры являются станциями раннего информирования о пандемиях, следящими за появлением новых штаммов смертоносных вирусов, включая грипп, коронавирусы и Эболу. Туда для тестирования каждый год отправляются тысячи образцов. Лим также отправила образец выдающемуся вирусологу Яну де Йонгу из голландского Национального института общественного здравоохранения, расположенного близ Утрехта.
В пятницу, 8 августа, де Йонг позвонил Лим и сообщил, что летит прямо в Гонконг, но не объяснил зачем. Когда Лим встретила его в аэропорту, де Йонг объяснил причину своего внезапного визита.
«Вы хоть представляете, какой вирус мне послали?» – спросил он ее. Лим ответила, что она думает, что это был H3, но тот, который мутировал так сильно, что она не могла идентифицировать его с помощью лабораторных тестов.
«Нет, – ответил де Йонг. – Это был H5» [5].
Как опытные вирусологи, они оба знали, что это значит. H5 был птичьим гриппом, но птичьим гриппом, который только что убил человека. Был ли Гонконг на грани пандемии?
Тем временем в Центре по контролю заболеваний в Атланте Нэнси Кокс, начальник отдела по борьбе с гриппом, только что вернулась из отпуска и возобновила анализ тысяч образцов, присланных со всего мира. Для Кокс гонконгский образец был всего лишь очередным материалом, ожидающим своей очереди. Прошел месяц, прежде чем ее команда проанализировала его. Когда Кокс увидела результаты анализов, она пришла в ужас. Как и де Йонг, Кокс подтвердила, что Лам Хой Ка умер от птичьего гриппа. Азию ученые долгое время считали эпицентром заболеваний такого типа.
Первой обязанностью Кокс была защита ее персонала. Исследовательская операция была перенесена на третий уровень биологической опасности. А их существующее защитное оборудование было усовершенствовано, так что они работали в тяжелых костюмах, в капюшонах и масках, как врачи во время чумы [6]. На этом сходство не заканчивалось: Кокс опасалась, что мир находится на грани смертельной пандемии.
Чтобы подтвердить, что Лам Хой Ка умер от птичьего гриппа и что образец не был заражен, все тесты были проведены еще раз.
В гонконгской лаборатории все еще хранились образцы смывов с горла Лама Хой Ка, и они были перепроверены. Результат был тот же: птичий грипп.
Теперь, когда две разные команды – де Йонга в Утрехте и Кокс в Атланте – подтвердили, что Лам Хой Ка умер от птичьего гриппа, было жизненно важно выяснить, как он заразился. Доктор Кэйдзи Фукуда, коллега Кокс, утверждал, что, согласно его исследованиям, человек никогда раньше не заражался птичьим гриппом [7]. Это мнение было независимо от исследований, проводимых Таубенбергером в Соединенных Штатах. Если это был птичий грипп, спросил он, было ли это единственным случаем «или назревала новая эпидемия?» [8] Невозможно было представить себе пандемию гриппа, не вызывая призрака испанского гриппа.
Чтобы выяснить, каким образом Лам Хой Ка заразился и были ли заражены его образцы в Гонконге, туда прибыла группа ученых из Всемирной организации здравоохранения, включая Фукуду и выдающегося эксперта по птичьему гриппу Роберта Уэбстера.