Хроники Корума (сборник)

— Ралина? — позвал Корум. Никакого ответа. Он был один в голубой бесконечной Вселенной.

Его одолевал сон, глаза слипались, он пытался открыть их, но не мог. Казалось, мозг отказывается воспринимать ужас происходящего…

Корум проснулся. Он лежал на чем-то мягком и удобном. Ему было тепло и хорошо. Он почувствовал, что совершенно голый, и тогда открыл глаза: над ним были стропила крыши. Повернув голову, он увидел, что лежит в комнате. В окошко проникал солнечный свет.

Сон?

Это была мансарда, так как стены имели наклон. Роскошью комната не отличалась. «Похоже на жилище зажиточного крестьянина», — подумал Корум. Он посмотрел на лакированную дверь с простой металлической щеколдой. За дверью кто-то пел.

Как он сюда попал? Может, это новая проделка Хаоса? Джери предупреждал его о подобных вещах. Корум выпростал руки из-под простыни. На левом запястье по-прежнему была шестипалая, изукрашенная каменьями рука Кулла. Он потрогал лицо: глаз Ринна, ныне совершенно бесполезный, сидел в пустой правой глазнице. В углу на сундуке лежала его одежда, а рядом — меч, копье и лук.

Может, он вернулся в свой мир, где разум вернулся к людям? Может, Тир убил Гландита и таким образом снял заклятие с его родной земли?

Комната была незнакома, узор на сундуке и кроватных столбиках непривычен. Он явно попал не в Лиум-ан-Эс и не в Бро-ан-Вадаг.

Дверь отворилась, вошел толстенький человечек. Он с интересом посмотрел на Корума и сказал что-то на непонятном языке.

— Вы говорите на языках вадагов или мабденов? — вежливо осведомился Корум

Толстяк — определенно не крестьянин, если судить по богато вышитой рубахе и шелковым штанам, — покачал головой и развел руками, сказав еще что-то на незнакомом языке.

— Куда я попал? — спросил Корум.

Толстяк показал на окно, потом на пол, снова что-то сказал, засмеялся и жестами поинтересовался, не голоден ли Корум. Вадаг кивнул. Он действительно очень хотел есть.

Толстяк направился к двери, но Корум остановил его.

— Ралина? Джери? — спросил он в надежде, что имена окажутся знакомы человечку. Может быть, ему известно, где находятся его друзья. Но хозяин покачал головой, рассмеялся и закрыл за собой дверь.

Корум встал. Он был слаб, но не изможден. Он оделся, взял было кольчугу, но передумал и положил ее рядом со шлемом и поножами. Потом подошел к двери и приоткрыл ее. За дверью оказалась лестничная площадка, выкрашенная тем же, что и дверь, коричневым лаком; за ней — лестница, ведущая вниз. Он вышел на площадку и, перегнувшись через перила, посмотрел вниз, однако увидел лишь следующую площадку. До него донеслись голоса — женский смех, смех толстяка. Он возвратился в комнату и выглянул в окно.

Дом стоял на городской окраине. Но город не был похож на знакомые ему города. У всех домов были красные островерхие крыши и стены из бревен и серого кирпича. Улицы вымощены булыжником, по которому с грохотом катили телеги. Большинство прохожих были одеты в более грубое платье, нежели толстяк хозяин, однако выглядели все весьма жизнерадостно и весело приветствовали друг друга, останавливаясь поболтать.

Город казался довольно большим. Вдалеке Корум разглядел крепостную стену и шпили каких-то довольно богатых зданий. Время от времени мимо окна проезжали экипажи, разодетые всадники — местная знать, а может, богатые купцы проталкивались через толпу горожан.

Корум потер лоб, присел на краешек кровати и попытался сосредоточиться. Было очевидно, что он в другой плоскости, где нет борьбы между Законом и Хаосом. Все, насколько он мог судить, живут нормальной, спокойной жизнью. Однако и Владыка Закона Аркин, и герцог Тир утверждали, что сражение идет во всех Пятнадцати Плоскостях. Может быть, здесь властвует сам Аркин или кто-нибудь из его братьев, еще не сломленных Хаосом? Нет, вряд ли. Вдобавок он не понимал языка здешних жителей, а они — его. Такого с ним еще не бывало. Манипуляции Джери с кристаллами привели к ужасающим результатам. Корум оказался отрезан от всего, что ему было знакомо. Возможно, он так никогда и не узнает, куда попал. А значит, и Ралина, и Джери, даже если и остались в живых, тоже выброшены, как он, в каком-нибудь чуждом мире.

Дверь отворилась, в комнату вошел толстяк хозяин с не менее толстой женщиной в необъятной юбке. В руках у нее был поднос с мясом, овощами и фруктами. Кроме того, на подносе стояла дымящаяся миска с супом. Женщина улыбнулась Коруму и протянула поднос с таким выражением, будто собиралась кормить сидящего в клетке зверя. Но Корум улыбнулся и принял поднос с поклоном. Женщина постаралась не коснуться его шестипалой руки.

— Вы очень добры, — проговорил Корум, зная, что женщина не поймет, и все-таки желая дать ей почувствовать его признательность. Они наблюдали, как он ест. Пища не отличалась изысканностью, но Корум был страшно голоден. Он старался не спешить и ел с изяществом, затем, также с поклоном, вернул поднос молчаливой чете.