Хроники Мианора

— Эй, Мина, там тебя сестра твоя искала, поспеши! Она весьма зла — опять ты занятия пропустила.

Это чудо закатило карие глаза и с тяжелым вздохом великомученицы помчалось на занятия.

— Значит, ты и есть посол Мианора, — все тем же бархатным голосом произнесла «тетя».

Не знаю, что за заклятие висело на ней и кто она была такая, но точно понял: тетей Аминоэ, Онирой Риош'эр, сестрой Дароэнга, здесь и не пахло. Если я правильно помню, у той были белокурые волосы и синие глаза, так ее описал Эвариан. Манеры — это да, Онира слыла весьма любвеобильной особой, любящей быть в центре внимания.

— Значит, ты и есть та самая знаменитая Онира? — Как ни старался, иронию сдержать не удалось.

— Тебя что-то смущает? — Она игриво приподняла бровь, но во взгляде мелькнула тревога.

— Боюсь, ваша красота сразила меня наповал! — мигом заулыбался я, неотрывно глядя в ее черные, без следа белков глаза. — Но, увы, как это ни прискорбно, я должен оставить вас. Дела…

— Я с нетерпением жду новой встречи, — ласково пропел мне вслед ее голос.

Я ворвался к себе в комнату, прислонился к стене и сполз на пол. Затем не удержался, придвинул к двери шкаф, а затем и кровать. Попятился к окну и уселся на подоконник. Тут же отскочил от него, забился в угол и уставился в потолок.

— Ах, ах, какие мы нервные! Подумаешь, высшего демона увидел, — проснулась моя вторая часть. — Красавица, правда? Демоница соблазнения и Пожирательница к тому же!

— О-у-у… Ты лучше скажи, моя мать такая же?

— Ха! Сравнил дракона с ящеркой! Это же обычная была, рядовая, так сказать, демоница, а твоя мамаша о-го-го! Она Пожирательница высшего уровня, да еще и созидающая.

— С ящеркой? Это какая же тогда Кира была… Стоп, что значит созидающая?

— Ну которая создавать может. Как боги.

— И за что мне это?!

Я поднялся, вздохнул и, поборов инстинкт самосохранения, отодвинул всю мебель от двери и подошел кокну. Слишком мало я знаю о демонах. Не пора ли выяснить, с кем же мне предстоит иметь дело?

«…Было это невероятное количество лет назад. Не существовало тогда ни эльфов, ни гномов, ни вампиров, никаких рас, кроме людей. Даже богов еще не существовало в том мире, мире спокойствия и умиротворения, несмотря на обычные войны между теми или иными группами людей. Вот только каждый из них хотел стать сильнее. И люди открыли магию, как в свое время открыли колесо. Развивалась она очень долго и сложно, но однажды союзу нескольких могущественных магов удалось призвать в этот мир магию извне. И они пришли — брат и сестра. Могущественные, сильные, прекрасные. И называли они себя демонами.

С момента их прихода прошло много времени, прежде чем мир ощутил всю тяжесть случившейся катастрофы. Пришедшие восприняли этот мир как подарок — как игрушку, которой можно владеть безраздельно.

И они рьяно принялись за дело, решая за мир, каким путем ему идти.

Их было двое, брат и сестра, демон и демонесса. Демонесса причисляла себя к высшим демонам, Пожирателям высокого уровня и созидающим. Пожиратель высшего уровня мог поглотить душу любого существа и занять место в его теле, фактически живя вместо него. Созидание же было равно силе богов. Называла себя демонесса Акиарой, и прекрасна она была снаружи, но черна, как бездна, внутри. По своему подобию она создала великую расу — расу эльфов, могущественных и сильных в магии, таких же прекрасных и мудрых…»

Я подавился яблоком. Вот это оборот… Интересно, кто-нибудь находил эти записи древнего летописца в библиотеке замка, кроме меня? Впрочем, если и находил — достать не смог, я и то еле умудрился протянуть руку между нитями защитного заклинания. Но это все к лучшему, узнай об этом эльфы…

— А с чего ты взял, что они не знают? — вкрадчивый, надоевший до зубовного скрежета, голос в голове.

— А разве нет?

— А как ты думаешь, почему в незапамятные времена произошел раскол на темных и светлых? Просто одни решили продолжать чтить память своей создательницы, другие — нет.

— Вот это да… Так, что там дальше?

«Внешность ее была прекрасна, как сама заря, как песня птиц поутру, начинающих свою жизнь. Большие глаза невероятно чистого зеленого оттенка, золотистые волосы, струящиеся до самой земли, пухлые губы и идеальная фигура. Описать все это словами невозможно, но был художник, который сумел запечатлеть на бумаге единожды мелькнувший перед его взором образ…»