Хроники Мировой Коммуны

В одной только Москве сосредоточены десятки тысяч эмигрантов из Азании. Некоторые из них – ​политические, считающие себя настоящими коммунистами, в отличие от. Тем не менее, единственная действенная программа, в которой они сходятся, когда прекращают хоть на миг сектантскую грызню, – ​это гениальная идея стукнуть ненавистного диктатора атомной бомбой по темечку и ввести международное внешнее управление страной. Каким образом предлагается убедить без малого восемьсот миллионов человек в благотворности этого пути – ​никто толком не понимает, кажется. По этой же причине никто не соглашается и на полноценную блокаду, бьющую всегда по простым трудящимся.

– Впрочем, с самим стариком войнушки, возможно, удастся избежать. Зато когда он, наконец, ласты склеит – ​тогда и начнется самое интересное. Там ведь строится обычный капитализм, только под вывеской «национальной демократии». Новые элиты станут рвать страну на следующий же день, и тут без вмешательства не обойтись, надо будет вводить миллионный контингент, чтобы предотвратить новую резню. А кто у нас готов к такому повороту? Коммуны к этому готовы? Партия готова? А молодежь, которой на себя придется брать основную тяжесть войны, молодежь готова?

Я молчала, поскольку пока не услышала ничего, выходящего за рамки стандартного алармизма. Тухловатая наживка, признаться.

– Но еще интереснее получится, если им там удастся сохранить преемственность власти и единство страны. Потому что капитализм – ​это империализм. А империализм – ​это расширение влияния, расширение рынков сбыта, подчинение более слабых соседей. И тоже война, что характерно. Их армия – ​это не только красивая форма и парады. У них на сегодня лучшие в мире сухопутные войска. Пока мы занимались экспериментами со всеобщим вооружением, азанийцы создавали кастовую профессиональную военную верхушку. Пока наши дети брезгуют оружием, они в школах учат, что власть во всем мире должна принадлежать черным…

– Знаешь, я это слышала еще до революции от нашего учителя истории. Ну, про черных, которые хотят поработить Европу и Россию. Когда я пыталась протестовать, меня выставляли за дверь, а вслед он говорил нечто типа «знает кошка, чье мясо съела». У тебя как-то очень похоже получается…

– Расскажи это Найджелу Осипову, которого я из-под завала в Острогожске достал, – ​Матрос даже побелел от злости. – ​Который меня братом два года называл. Который у меня на руках умер. Расскажи, какой я расист и ксенофоб.

– Я не о том…

– Не шути с такими вещами, Оса, – ​кажется, впервые в нашу сторону стали смотреть удивленно с соседних столиков. – ​Я ведь могу не поглядеть, что ты слабее.

Вышло, конечно, некрасиво, даже гаденько, если честно, но теперь я, по крайней мере, точно знала, что передо мной – ​старый добрый Матрос, а не перековавшееся и переродившееся нечто в телесной оболочке лучшего друга. Значит, во всем, чем он станет лечить меня дальше, он по крайней мере субъективно уверен.

– Ладно, хватит ходить вокруг да около, давай выкладывай, с чем пришел, а то мы правда друг другу глаза вилками повыкалываем. Хочешь, чтобы я поехала в Азанию и убила всех плохих парней?

– Вот не знаю, есть ли смысл с тобой разговаривать дальше, – ​он еще не отошел, хотя и очень старался. – ​Тем более, что я к тебе пришел сугубо по своей инициативе.

– А у тебя есть кто-то, кто тебе может приказывать?

– Приказывать – ​это вряд ли, – ​улыбнулся Матрос, и улыбка его мне не очень-то понравилась. – ​Есть нечто вроде клуба по интересам. Старые отставники, не только из КОРДа, из разных ведомств, собираются по очереди у кого-нибудь на квартире пару раз в неделю. Обсуждают политику правительства, международное положение, итоги и перспективы, в общем, все такое. Ищут опасности, которые сложно заметить замыленным глазом государственных людей. Иногда – ​составляют докладные записки с советами космического масштаба для правительства Коммун. Ничего противозаконного, все в рамках рабочей демократии. Просто, ну ты сама понимаешь, как к нам относится общество, так что делается все в основном негласно. А умищи у нас такие – ​о-го-го! Уж на что я люблю поумничать, но там в основном почтительно молчу да чаи завариваю. Неудивительно – ​я среди них чуть ли не самый молодой, получается.

– «Старики-разбойники», в общем.