Хроники Нордланда. Пепел розы

Насчет Очень Большой Боли сэр Карл Брэгэнн не пошутил и ни разу не преувеличил. План его был прост, и Вепрь – не дурак ведь, – признал, что тот прав. Удрав от Птиц, он заставил их сомневаться в нем, подозревать. И наверняка кто-то для них шпионит в Каменке, как, впрочем, и по всему Междуречью.

– Людишки, людишки шпионят, милый мой друг. – Обстоятельно и чуть печально объяснял он это Вепрю. – Жадные до денег враги рода человеческого. Я таких, регулярно, презираю и не уважаю никоим образом. И попадись такой Иуда мне, легкой смертью он не умрет… А они мне рано, или поздно, достанутся, я терпелив. С твоей помощью, мой милый друг, отловив хоть одну Птаху божью, я все, обо всех, узнаю.

А пока, – он ласково потрепал Вепря по плечу, – чтобы вернуть им веру в тебя, стану я тебя пытать. Не обессудь, мой милый друг, пытать буду по-настоящему, чтобы выглядело все регулярно правдоподобно. Как думаешь, сколько дней нам понадобится, чтобы они про то прознали и пришли тебе на помощь?.. Впрочем, это не имеет регулярного значения. От тебя требуется только одно: играть героя. Правдоподобно, мужественно, героически. Я буду спрашивать, где Птицы, а ты можешь и плевать в мою сторону, это только правдоподобнее будет выглядеть, ничего. Думай про себя, какой будет тебе награда, если все получится у нас. Станешь ты не последним человечком при мне, регулярно, при кормушке и при деле. Я тебя, мой милый друг, буду и дальше использовать. Есть у нас, – сэр Карл, вымыв руки, принялся перебирать орудия пыток, и Вепрь невольно сглотнул, глядя на это, – речушка пограничная, Каяна, и озеро Малый Конь… Живет там, регулярно, самая неуважаемая мною мразь, Вэлери Ол Таэр, полукровка, которого поклялся я извести любой ценой. И ты, мой милый друг, мне в этом поможешь. – Он подошел к Вепрю с клещами в руках. – Начнем, милый мой друг? Очень мне не терпится, – сэр Карл повысил голос, и в толпе крестьян за плетнем послышался гул приглушенных голосов, – узнать от тебя, где Птицы твои регулярно прячутся.

– Да пошел ты… – Огрызнулся «героически» Вепрь, и зашипел, скривившись и напрягшись – начал сэр Карл прямиком с ногтей.

Сэр Карл оказался виртуозом своего дела, да и любителем к тому же: пытал он Вепря смачно, со вкусом, с наслаждением. И Вепрь все больше начинал ненавидеть его. Да, эта мразь, точно, была из Садов Мечты! Только там такие и водились… Служить ему?! Быть под его началом?! В какой-то момент, облитый холодной водой, Вепрь словно очнулся окончательно. А так ли уж он хочет, чтобы все вернулось?! Обратно к твари вроде Драйвера, которая использует его, а при первой же возможность запытает насмерть?! Получая от этого наслаждение?!

– Пошел в жопу! – Хрипло выплюнул он в осточертевшую, перекошенную от наслаждения рожу. – Понял, урод больной?! – И заорал, сколько хватило сил в легких:

– Ловушка это, ловушка, идиоты!!! – И сам же засмеялся над собой, не веря ни на грош в то, что Птицы вообще интересуются им и придут. Просто он хотел покончить с этим… Хватит с него. Пожил.

– Заткнись! – Осточертевшую рожу рыцаря перекосило от неожиданности и ненависти, и Вепрь попытался снова закричать, но удар сбоку по несчастной голове вновь погрузил его во мрак.

Очнувшись, он пожалел об этом в тот же миг, потому, что голова болела дико. И то сказать: сколько можно по ней, несчастной, лупить?.. Он и очнулся-то, наверное, именно от боли. Болела не только голова – болело все. Пальцы дергало болью, суставы вывернутых рук болели тупо, боль порой сводила их так, что дыхание перехватывало. А что творилось на местах ожогов, так этого вообще никакими словами было не описать! На лице зачем-то лежала мокрая тряпка, и Вепрь с досадой поморщился – сил не было шевельнуть ни головой, ни рукой, чтобы стряхнуть ее. Сквозь ткань он видел тусклый свет, слышал звуки кузницы в отдалении, куриное бормотание, птичий щебет, и не мог сообразить, где он. Руки, вроде, свободны… замотаны чем-то, но не связаны.

– Как он? – Услышал он рядом тихий и вроде, знакомый голос. – Очнулся?

Нет, не сэр Карл… определенно, нет.

– Смотри, моргает под тряпкой! – В полный голос произнес над ним Ворон. Точно, он! – Живучий, волчара! С возвращением, эй!

– А я-то надеялся сдохнуть… – Прохрипел Вепрь, и, заслонив свет, над ним склонился кто-то, кто, сняв ткань, оказался Зябликом.

– Ну, с этим у нас не заржавеет. – Пообещал Ворон, широко ухмыляясь. – Особенно такому, как ты. – Он присел рядом. – Я-то думал, ты решил нас продать и к тепленькому местечку при Смайли пристроиться.

– Я и хотел. – Хмыкнул Вепрь. – С вами-то, благородными такими, каши не сваришь.

– Ворон, не слушай его. – Зяблик намочила тряпку и, сложив несколько раз, уложила ее на лоб Вепрю. – Он в бреду только и твердил, чтобы мы в ловушку не лезли да забыли про него.

– Угу. – Кивнул Ворон. – А еще что говорил про тебя, помнишь? – И засмеялся, когда Зяблик густо покраснела и замахнулась на него.

– Я говорил? – Искренне удивился Вепрь. В его мире раненых и больных никто не выхаживал и не присматривал за ними. О такой детали, как бред, Вепрь и не подозревал.