Хроники Обена

Вторая победа была бурно отпразднована. На поле, посреди лагеря разожги костёр. Оборотни плясали вокруг, распевая свои песни, который очень нравились обенцам, уставшим, но счастливым. Кое-кто из людей тоже начал танцевать вместе с драконами. Так как вино в Обене не приветствовалось, все пили квас. Вкушая его, было чувство, что пьёшь жидкий хлеб. Все веселились, пели и пили.

Евдокия никак не могла перестать улыбаться, смотря на Софию, которая уже несколько часов не «слезала» со своего мужа. А Адиль постоянно смеялся, подшучивая над этим. Но турмания не обижалась, только улыбалась в ответ. Наконец они отвлеклись друг от друга, увидев Анну и Эдана. Те танцевали с оборотнями, постоянно держась за руки. Оба смеялись.

— Я пропустил что-то? Анна влюбилась, или это ваш брат? — спросил Адиль, опуская Софию на землю. Евдокия подошла ближе.

— Бери выше. Она обручена с ним. Если Царь позволит, в конце весны устроим свадьбу.

София опять улыбнулась, увидев вытянувшееся лицо мужа и ткнула его в бок.

— Адиль, прекрати, ей пятнадцать, в конце концов.

— Но ведь прошло не так много лет. Ей должно быть одиннадцать, — турман недоумевал.

— Мы же побывали в другом мире. А там время идёт по-другому. Здесь прошёл только год, а там — целых пять лет, — Евдокия приветливо улыбнулась турману, обводя взглядом всех вокруг. К танцующим присоединился и Володар.

— Ну, по крайней мере, я понял, почему вы все три так взросло выглядите. Хотя… вам можно дать намного больше шестнадцати.

— Гены многих поколений и лет, — произнесла турмания, кладя голову на плечо мужа. Какое-то время они молчали, с удовольствием наблюдая за веселившимися воинами. Адиль перестал улыбаться, заметив, что Мария мрачна. Она похоже до сих пор не оправилась после дневных событий. О, турман понимал её. Сам, когда в первый раз оказался на волоске от смерти во время очередного покушения, с трудом пришёл в себя на второй день и заставил себя заняться государственными делами.

Евдокия проследила его взгляд и нахмурилась.

— Что такое случилось с Марией? Она и после первой битвы была менее напряжённой и мрачной. Веселилась как обычно.

София подняла голову, заинтересованная и насторожённая словами сестры.

— И правда. Адиль, ты не знаешь, что с ней?

Турман тяжело вздохнул, думая, говорить им или нет, но, после третьего вопроса всё же рассказал всё, что знал. Сёстры побледнели.

— Не надо было её оставлять в лагере, — произнесла Евдокия, опустив голову и хмурясь.

— А что тогда? На поле боя отправлять?

— Не знаю. Но она ведь владеет левой рукой, хотя и не так хорошо. Сегодня же осталась цела, даже без кольчуги…

— А-а-а, сёстры, я вас умоляю, — прервал Адиль. — Давайте вы не будете это обсуждать сейчас, а то дойдёт до того, что вы решите поговорить с Марией, а это ей совершенно не нужно. По крайней мере сейчас.

Те лишь пожали плечами, но дальше разговор не клеился. Иногда они поглядывали в сторону младшей принцессы, пока та не ушла из лагеря вверх по склону.

Наверху было тихо и довольно прохладно. От воды веяло сыростью и холодом, но принцесса на это не обращала никакого внимания. Мария сидела, облокотившись о ствол берёзки. Перед ней была ровная гладь озерца. Её голова была занята абсолютно другим. Она никак не могла отделаться от дневных ощущений. В течение всего дня она постоянно думала, что того, что с ней происходит, могло и не быть. Сколько не старалась забыть, всё в голову лезло. К горлу тошнота подступала, хотелось кричать, плакать, а она молчала.

Она вздрогнула, услышав шелест сухой травы сзади, но оборачиваться не стала. Баш подошёл поближе к подруге.

— А, вот ты где, — нарочито весело произнёс он, плюхаясь рядом и болтая сапогами в воздухе, немного расплёскивая воду в озерце. Принцесса никак не отреагировала, грустно смотря перед собой. Она почувствовала, что сейчас не сдержится и расплачется прямо здесь. Но этого она не хотела. — А я думал, куда ты делась?

Весёлый тон Баша ещё больше действовал на неё, но принцесса упорно молчала, сохраняя холодное выражение лица и кусая губы изнутри. Себастьян понял, что так у него не выйдет её разговорить. Он по-дружески толкнул её в плечо.

— Ну, чего ты дуешься? Ладно уж, Мария, не молчи. Адиль всё рассказал.

Мария заметно побледнело, напряглась и сжала зубы.

— Ну вот, это конец, — подумала она, чувствуя, что больше может терпеть. Баш нахмурился, кладя руку ей на плечо. Он испугался, когда она резко подняла плечи, почувствовав его прикосновение.

— Мария, — тихо позвал он. Принцесса зажмурилась. Всё, больше она терпеть не могла. По щекам начали обильно течь слёзы. Она закрыла лицо руками, плача чуть не в голос. Плечи дрожали. Парень не знал, что и делать. В конце концов он подумал:

— Да, в огонь этикет этот. Нужен он сто лет мне, — и потом продолжил вслух, — Маш, ты чего? Ну…