Хроники Обсервера. Часть I. Город не от мира сего

Птица, охотящаяся на болотах, начинает тонуть, если не двигается. Ей приходится поминутно вытаскивать лапку из ила и ставить её в другое место, шагать дальше и дальше, независимо от того, поймала она что-нибудь или нет. Так же и с нами, и с нашей любовью. Нам приходится двигаться дальше, остановиться мы не можем, потому что утонем.

Милорад Павич. Хазарский словарь.

Под мерный свист рельсохода69 за окном мелькали унылые пейзажи Соберики. Деревья, деревья, деревья. Мост. Озеро. И снова деревья. Дарию несло из далёких забайкальских далей, где богатства страны изымались из земли и исчезали в направлении Кхмерского царства, чтобы превратиться в машины, одежду, мебель и всё остальное. Дария направлялась в Новостол, и в уездном городе Подолонь ей предстояла пересадка.

Вокзал Подолони оказался слишком оживлённым для сравнительно небольшого города. Впрочем, это впечатление было обманчивым. Подолонь действительно застраивалась как город с населением порядка двухсот тысяч человек, на это же количество жителей была рассчитана и вся инфраструктура. Но глубинка постепенно пустела, отдалённые сёла и деревни обезлюдевали, а вся прорва народа, бросавшего свои ветшающие жилища на краю ойкумены, в поисках работы и благ цивилизации перебиралась в города покрупнее.

Когда-то эти бесчисленные, ныне вымершие городки с неимоверным трудом отбирали себе землю у дикой хвойной чащи. Но газ, нефть, промыслы редкоземельных руд давно иссякли и тайга вернула себе почти всё потерянное, кроме зияющих ран угольных карьеров и парши сведенного леса у лесопилок. Вдоль границы чадили обогатительные предприятия, доедающие недра. Запустение ожидало и Подолонь, но через неё собирались пустить ветку скоростной всеевразильской магистрали. Она даже дошла сюда. И здесь претенциозный проект затих в последних судорогах: у Евразилии кончились деньги, а кхмеры охладели к идее вкладываться в проект. Пока инерция процессов, запущенных в последнем рывке развития страны, всё ещё чувствовалась здесь. Но еще через пару лет международной блокады переселенцы, а, по сути, беженцы, будут уже прямиком двигаться в Новостол, минуя Подолонь.

Чем больше росли гигантские муравейники агломераций, тем меньше правительство контролировало то, что происходит за чертой их пригородов. Фактически, евразильский флаг был на этих территориях условностью. Там правили бал гигантские чужеземные сырьевые артели, со своими частными армиями и порядками. Попасть на работу туда было практически нереально, вылететь оттуда за малейший косяк – легко. Дария знала это слишком хорошо. Больше, чем ей хотелось бы про это знать. На должности доброписчей70 в веступраве одной из таких артелей ей удалось продержаться почти год, потом она не выдержала и ушла. Правда чтобы уйти, ей пришлось натаскивать свою сменщицу, хуже владевшую кхмерским. Но теперь кошмар закончился. Больше не придётся придумывать бравые проникновенные объяснения для работников, почему они живут всё хуже, если артель так успешна, а хозяева не людоеды. Не нужно будет куковать на задворках цивилизации, сидеть над словарями, делать неискренние репортажи из рабочих лагерей, расположенных где-нибудь на лесопилке или у рудника в сотне вёрст от ближайшего жилья. Не придётся всеми способами выжимать из героев своих сюжетов скупое счастье, гордость от работы в артели и другие эмоции, призванные поддерживать на трудовом рынке непрерывную конкуренцию за право заменить везунчиков, имеющих заработок. Можно забыть выученные кхмерские слова и покинуть пустошь, расползающуюся по Соберике после «комплексного промышленного использования природных ресурсов». Не надо больше бояться уголовников, давно разбежавшихся с каторг и всё больше норовящих установить в уцелевших посёлках свою власть. А главное, не нужно будет молиться на добрую волю местных народов не евразильского корня, которые постепенно вытесняли с этих земель и переселенцев с запада, и само государство, возвращаясь постепенно к промыслам своих далёких предков.

С неё довольно.

Сбережений хватит на какое-то время. В Новостоле что-то обязательно подвернётся. Можно было бы махнуть и в Древлестол, но на западе страны с уровнем жизни было ещё хуже: сырья на продажу там не было, самые пригодные для сельского хозяйства земли были отторгнуты после войны Укровией или отошли отделившейся Черкасии, которая тоже ещё не восстановилась после опустошительных конфликтов с Горным каганатом. А климат в северных, нордманских волостях, второй колыбели государственности, делал их не слишком привлекательными для переезда. Территория западнее Древлестола была интересна только туристам.