Хроники планеты Геланель

– Я сейчас – прокричала она и большой, рыжей белкой, скакнула в трюм.

Разбираться, что же там придумала, наша рыжая проказница, не было времени, от слова – совсем. Так как лесные феи, с перекошенными от злобы лицами, уже почти что добрались, до так нужного им сука-плацдарма и готовились с него уже прыгать к нам на палубу. Но, тут вдруг, прямо под нашими ногами, раздался грохот пушечного выстрела, а затем через секунду и ещё одного. Палубу под нашими ногами, ощутимо качнуло и все вокруг заволокло черным, пороховым дымом, впрочем, полотно которого, тут же изорвал в клочья и унес с собой резкий, лесной ветер.

– А у нас что, ещё и пушки есть? – только и раздался изумленный голос Балары, как только стихло эхо выстрелов.

– Ага, аж целых две! – из люка, ведущего в трюм, показалась закопченная моська, довольной тифлингессы.

– Обалдеть – только и подытожила, всё выше сказанное, моя телохранительница, украденным из моего лексикона словом.

И мы все тут же, дружной гурьбой бросились смотреть, что же там натворила выстрелами, наша огненно-рыжая, малахитово-рогатая канонирша. А натворила она там – изрядно. Двумя картечными выстрелами, наша тифлингесса, буквально высекла, на широченном стволе многовековой секвои, целую поляну посеченной в лохмотья коры.

Под которой внизу, примерно в десятке метров от её нижнего края, прямо среди корней могучего дерева. Сейчас валялась целая куча, еле шевелящихся зеленых тел, густо покрытых своей красной кровью.

Глава 37.

Земля прощай – небеса встречайте

– Ты их убила!? – задохнулась, то ли – от возмущения, то ли – от восхищения, Балара, глядя на все это месиво, которое сейчас, в разные стороны растаскивали, не попавшие под удар феи.

– Была бы у меня картечь, непременно бы убила – равнодушно, как само собой разумеющееся, произнесла гордая дочь народа тифлингов.

– Так только, где ж её здесь было взять, это ж торговец, а не военный корабль.

– А это была, всего лишь, бум-смесь – тифлингесса презрительно ткнула пальчиком, в уже почти расползшуюся по кустам, живую кучу.

– Какая, какая смесь? – переспросила Балара, которая всегда, очень серьезно относилась, ко всяким тактическим хитростям и уловкам.

– Смесь крупной, кусковой соли и твердых, кедровых орехов, такой смесью, всегда бунты черни, в крупных городах разгоняют.

– Убить не убьет, но уважение к действующей власти, прививает только так.

И тифлингесса, после этих слов, так задорно рассмеялась, словно вспомнила что-то очень смешное на эту тему. А я подумал, что не плохо бы было, со временем, подвесить её за ноги и хорошенько так расспросить, где это она так хорошо научилась обращаться с корабельными пушками. Думается мне, что на простом, торговом флоте, этому не сильно учат. Но это потом, а пока я, задрав голову к верху, стал внимательно рассматривать, наполнившуюся уже, почти что до половины, огромную гондолу над нашими головами.

Которая сейчас, словно просыпающийся от вековой спячки дракон, всем своим немаленьким телом, вздрагивала, ходила волнами и ассиметрично раздувалась. Словно, обожравшаяся по весне, голодная лягушка, дурными комарами. Но, что самое удивительное, я не заметил на всем её теле, ни одной, даже самой мало-мальски маленькой дырочки. И это притом, что она пролежала на острых, древесных сучьях, ни один месяц.

– Не волнуйтесь господин – Мелейлин проследила за моим взглядом.

– Эти гондолы делают из не убиваемого материала, который даже попадание ядра выдерживает, ну или когти астральных хищников, так что опасаться нечего.

– Скоро взлетим, если конечно зеленожопки, нам чего ещё не устроят – и наша рыжая непоседа, очень выразительно скосила свои глаза за борт.

– Ну да, ну да, эти могут – теперь уже я, проследил за её взглядом.

А вообще мне, всё это, надоело.

– Франк – прокричал я.

– Тащи из трюма, два десятка тюков, будем крыс выкуривать.

Мелейлин, только услышав мои слова, тут же запрыгала на одном месте, словно ребенок, в ожидании неизбежной радости и захлопала в ладоши. Создавалось такое впечатление, что эта девушка была за любой кипишь, причем всегда и везде.

Сказано – сделано, невозмутимый кадавр, за несколько ходок, легко приволок, нужное количество кубических, мягких тюков и свалил их на палубу.

– Так – я предвкушающее потер, свои ладони друг о друга.

– А теперь, бери их и швыряй, как можно дальше в кусты, туда, туда и вон туда – я рукой указал ему, на самые густые и раскидистые заросли.

И кадавр, справился с поставленной задачей, просто на отлично. Он, живой катапультой, хорошо размахнувшись, двумя руками и из-за спины, точно закидывал тюки с сухим хлопком туда, куда было нужно, а я, огненными шарами их поджигал, иногда даже ещё в полете. Вот в кустах, жарким пламенем, полыхнул один тюк, за ним второй, третий, затем пятый, шестой, а вот уже и десятый.

– Прекратить! – по поляне разнесся властный, женский голос, и Мелейлин тут же скорчила моську, которая бывает у очень юных особ, когда родители внезапно возвращаются с дачи.

– Немедленно это прекратите!