Хроники продвинутого геймера

стрелу, указывающую на панель, которая уже практически скрылась, открывая…

Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь колец. Восемь колец, вписанных

друг в друга, и на каждом кольце, в маленьких квадратах, через равные промежутки

были выбиты силуэты.

Человек, Лев, Акула, Питон, Крокодил, Волк, Медведь, Тигр.

8 декабря

Дальше оказалось совсем просто. Просто до слез, воплей, взаимных обвинений и

хватаний друг друга за грудки. Просто никто не удосужился запомнить, в какой

последовательности на улицах Горхидиса шли каменные круги с силуэтами

представителей животного мира, в которые я до сих пор не верил. Ни я, ни

супруга, ни даже виртуальный друг мой и начальник Женька aka Могучий Джон.

Поэтому носились, как вырвавшиеся на свободу постояльцы сумасшедшего дома,

выписывая невероятные канделябры и кренделя. Носились по Горхидису,

сталкивались, разбегались, пока не сподобились собрать все силуэты, начиная с

самого первого, в кучу.

И то, при составлении ряда силуэтов пришлось немного понервничать, и влепить

стрелу в могучеджонову репу. Доказывал ему, что сначала идет медведь, а потом –

крокодил. На что тот пришел в неописуемую ярость, орал, что никогда медведи не

стояли за крокодилами, а вовсе даже наоборот. И принялся гонять меня по улочкам

и переулочкам. Минут десять гонял. Один раз даже догнал, бронопопец, но пока

замахивался, я уже успел сквозануть в узкую щель между домами. В конце концов

супруга не выдержала и выдала в чат такую заковыристо-матерную тираду и отдельно

мне в ухо звуками, что пришлось мгновенно вернутся к панели с силуэтами. Всеми

мускулами выражая мир, восторг и всегалактическое счастье.

Питон, Волк, Медведь, Крокодил, Акула, Тигр, Лев и последний силуэт – Человек.

Выставляя круги по порядку, начиная с самого большого и постепенно спускаясь к

самому маленькому – силуэту Человека. И тут с дивана раздался приглушенный

голос, чередующийся нежными матами: «Пи-пи… Так это же… Пи-пи… все людоеды…

Пи-пи-пи-пи!» Нахмурив брови, крутанулся на кресле и с удивлением посмотрел на

супругу: «Какие людоеды?»

«Да все эти животные, включая человека – людоеды!» Хм. А ведь точно! Еще раз хм…

Ну, это только если предположить, да и то с большим натягом. Ладно – крокодил

там, лев с тигрой. Но все остальные… Это уж если очень сильно натягивать…

И что же все это должно обозначать?

Тут протяжно щелкнуло, и следом раздался противный скрежет. Повернулся к дому.

Возле отъезжавшей вниз панели с кругами стоял и улыбался во всю лучезарную харю

Могучий Джон. И светился таким счастьем и умиротворением, что возникло желание

открутить ему голову с шипастым шлемом, воткнуть вместо нее лампочку и поставить

освещать горхидскую площадь. Панель же чата, жившая своей, тайной жизнью,

выдала: «А я покрутил все круги, выставил силуэты по порядку, вот дверка и

открылась». Развернулся, вытащил секиру и растворился в темноте проема.

9 декабря

Как всегда бывает, панельный проем оказался лишь преддверием. Преддверием ада.

Такого, что случилось с нами дальше, смог придумать только мозг человека,

взращенного на сюрреализме, волюнтаризме, молоке с пенкой и песнях Мэрилина

Мэйсона.

Зайдя в проем, покрутился немного, пока Гаврошевы глазоньки привыкнули к

темноте, вытащил лук, дождался, когда супруга выдохнула с дивана: «В добрый

путь!» и бодро зашагал вниз, в ту сторону, откуда гулко раздавались удаляющиеся

шаги Могучего Джона и залихвастки-придурочная песенка: «Все выше, и выше и

выше-е-е…»

Хы… У Женьки с логикой творилось непонятное. Мрачный тоннель вел куда-то вниз, а

ему, видите ли, «Марш авиаторов» вспомнился. Почему не «Гимн шахтеров» или

«Уходим под воду, В нейтральной воде»? Ну да ладно… И сам не заметил, как

Джоновы шаги стихли, да и песенка внезапно прекратились. Несколько десятков

шагов, которые пробежал по инерции, вывели…

Блин, даже и слова-то подобрать нормального не получается. Все вокруг было такое

воздушно-розовое, такое леденцово-желтое, что рот мгновенно наполнился

противной, приторно-сладковатой слюной.

Огромное помещение, казалось, было выложено безумным кондитером. Стены из

розового, пышного бисквита; мебель из полупрозрачной леденцовой массы и

бело-красных карамельных дисков; повсюду ажурные потеки шоколада и оранжевого

крема. И посреди всего этого сахарного идиотизма, на центральной площадке

торчали полукругом шесть шоколадных столбов. И к двум из них были привязаны два

человека. Вернее, не привязаны, а примотаны так, что выглядели словно две

гусенички, внезапно решившие передвигаться горизонтально. Ожесточенно крутили

головами, вращали вытаращенными глазами и что-то мычали. Членораздельности речи

пленников мешали вколоченные во рты кляпы.

Наведенный поочередно на каждого прицел выдал имена. Власкат и Зойфо. Хм… Все

тот же прицел недвусмысленно предлагал совершить какое-то действие с одним и с

другим пленником. И тут же панелька чата выдала: «Погоди, не трогай их, давай

осмотримся» и влево от меня скользнула хрупкая тень - Эриния убежала разведывать

окрестности.

Ну что ж, давайте осмотримся. Беглого осмотра хватило, чтобы понять: попали мы