Хроники Раскола

Когда мы вошли, жрицы любви понятливо встали и удалились, накинув легкие шелковые балахоны — копии того, что был на девушке, встретившей нас в холле.

— Al ' av ' el ', al 'ttel'

E'tra.[2]

Я опустил голову, выражая почтение. Встреча была неофициальной, и я решил отказаться от традиционного коленопреклоненного приветствия воинов драконьего клана. В конце концов, Кагерос не был моим Повелителем.[3]

— Рад встрече, эсса Исланд, леди Иньлэрт, — Альтэсса сразу же отступился от церемониального языка, еще раз подтверждая личный характер предстоящей беседы. — Давно мечтал познакомиться с самым молодым командором за всю историю Пределов.

Кагерос встал, накинул на плечи ярко-синюю, под цвет глаз, шелковую рубаху. Я оценил знак уважения, проявленный собеседником по отношению к моей спутнице. Тем не менее продолжал держаться настороже, удивленный и озадаченный вниманием одного из старейших и сильнейших драконов. Властная аура, окружавшая мужчину, давила, требовала безоговорочного повиновения, и это несмотря на непринужденное дружелюбие, продемонстрированное Альтэссой.

Я постарался как можно более вежливо и нейтрально сформулировать ответ.

— Вам следовало заранее предупредить о визите. Северный клан будет счастлив оказать Повелителю Запада все положенные ему почести.

— В имени вашей семьи недаром использована руна льда. Какое холодное приветствие! — Кагерос разочарованно цокнул языком, лукаво прищурился. — Собственно, я здесь инкогнито. И не испытываю охоты встречаться с северным кланом. Меня интересуете конкретно вы, эсса Исланд. Я хотел бы лучше узнать вас, пообщаться... по-дружески.

— Это большая честь, Повелитель,— я по-прежнему не понимал, куда клонит Альтэсса ветров.

— Кагерос. Я не против, чтобы ты обращался ко мне по имени... Риккард, — западный дракон приблизился вплотную, приятельски положил руку на плечо. — У мадам Риолли замечательная кухня. Как насчет составить мне компанию за обедом? Нет ничего ценнее легкой беседы между двумя здравомыслящими драконами. Мы могли бы обсудить наши взгляды на будущее Пределов... и Завет.

Мгновение промедлив, я неохотно кивнул. Мне не слишком нравилось происходящее, но весомых причин отказывать Повелителю Запада, а следовательно портить отношения с кланом ветра у меня не было. К тому же Вьюна явно желала нашей встречи, и мне не составляло труда сделать приятное моей пери.

Дверь отворилась, пропуская вернувшихся брюнеток с гружеными подносами. Кагерос замолчал, дожидаясь, пока девушки умело сервируют стол. Закончив, прислужницы согнулись в низком поклоне и, получив дозволение Альтэссы, удалились.

— Прошу угощайтесь, Риккард, леди Иньлэрт, — Повелитель приглашая махнул рукой, ухмыльнулся. — Жаль, что не могу позволить вам насладиться сладкоголосым пением здешних канареек, но тема нашей беседы не предназначена для посторонних ушей и уж тем более ушей человеческих рабынь.

Я нахмурился. Замечание дракона, хоть и не лишенное правды, мне показалось излишне грубым по отношению к воспитанницам мадам Риолли. Да, обитательницы дома удовольствий были связаны определенными долговыми обязательствами и не имели права покинуть мадам раньше, чем выплатят сумму, потраченную на их обучение и содержание вкупе с определенными процентами.

С другой стороны, этим девушкам не приходилось жаловаться на жизнь: их не терзали заботы о хлебе насущном и крыше над головой, их нежные ручки, приставшие скорее знатным леди, чем дочерям ремесленников и кметов, не стерлись от бесконечных стирок, а кожа не огрубела от солнца и полевых работ. Мадам Риолли достаточно высоко ценила своих «канареек», и осмелившемуся их обидеть пришлось бы заплатить — золотом или, если бы откуп показался владетельнице недостаточным, собственной кровью. Жрицы любви даже не теряли шанса на удачное замужество, хотя по большей части аристократы предпочитали увозить из дома радости официальных наложниц, а не жен.

Единственное, чего здешние обитательницы были лишены, — это свободы. Они действительно были игрушками, но игрушками слишком дорогими, чтобы их бездумно ломать.

— Пожалуйста, выслушай Кагероса, miiGard. То, что он собирается рассказать, очень важно, — шепнула Вьюна, легонько надавила подушечками пальцев на мою ладонь, успокаивая. Я благодарно ответил. Фея всегда чутко улавливала перепады моего настроения, знала, когда я рассержен или устал.

— Вина, командор? — предложил Альтэссса, не обративший внимания на мое секундного недовольство. — Бьерн, двадцатилетней выдержки. Практически весь урожай того лета оказался потерян во время разбойного нападения на поместье владельца виноградников. Сохранилось лишь несколько бутылок. Впрочем, чего еще ожидать от людей? Эти животные в своей жадности готовы уничтожить истинные реликты, только бы не позволить завладеть ими соседу.

— Если намечается серьезный разговор, предпочитаю сохранить ясную голову, — я переложил на тарелку Вьюне салат и нежные телячьи биточки, но сам даже не притронулся к еде. — Не могли бы вы перейти к сути дела?

— «Ты», я настаиваю.