Хроники Раздолбая

— Орловский — псевдоним для бизнеса. Я уже месяц занимаюсь делами, не хочу, чтобы меня вычислили и рэкетнули в подъезде.

— Что за бизнес?

— Пока мелочь — компьютеры. Настоящие дела будут года через два, а это так — для опыта, развлечений, аксессуаров. Купил вот себе часы.

Мартин приподнял манжет помятой рубашки и показал круглые черные часы, похожие на обычный «Полет».

— Что в них особенного?

— IWC. Стоят четыре тысячи долларов, я взял за шесть тысяч рублей.

Раздолбай посмотрел на Мартина как дедушка на внука, мастерящего из ведра искусственный спутник земли. Он очень хотел высказать все, что думает о понтах, вранье и позерстве, но вспомнил, как мало у него друзей, и всего лишь назидательно произнес:

— Мартин, часы не могут стоить как «Жигули».

— Часы могут стоить как десять «Жигулей», — возразил Мартин и добавил, словно оправдываясь: — На такие не заработал пока.

Этого Раздолбай уже не выдержал. Он набрал воздух, собираясь объяснить, что не может больше слушать откровенную чушь, но в это время профессорского вида официант подошел к их столику.

— Меню, уважаемые. И вас, господин Орловский, к телефону просят.

Мартин сорвался с места и величественно прошел к барной стойке, на которой стоял большой дисковый аппарат.

— Орловский слушает, — сказал он, схватив трубку, похожую на увесистую черную гантель. — Да, Сурен Араикович, предложение меня интересует. Какая там графическая карта? Мм… Объем памяти какой? Винчестер? Что значит, нет? Сурен Араикович, предлагать партию компьютеров без харддисков — все равно, что продавать автомобили без мотора. Вы что, всерьез думаете сбыть свой хлам за такие деньги? Я готов забрать три «Амстрада» за половину вашей цены, и поверьте, я знаю рынок, это очень хорошее предложение. Хорошо, подумайте.

Мартин направился обратно к столику, но с полпути вынужден был вернуться, потому что телефон снова задребезжал, и бармен, поднявший трубку, позвал:

— Орловского к телефону!

Наблюдая, как Мартин громко просит «найти пассажиров на три „Амстрада“» и посматривает при этом по сторонам, Раздолбай все больше проникался уверенностью, что эти звонки — спектакль для окружающих. Он даже подозревал, что в ресторан звонит один и тот же приятель, с которым

Мартин заранее договорился. Один взгляд в меню заставил его поверить и в компьютерный бизнес, и в часы за шесть тысяч. Пятнадцати рублей, потратить которые за один вечер он считал мотовством, в этом ресторане едва хватило бы на салатик.

— Карп в сметане, сорок восемь рублей… — прочитал он, не веря своим глазам.

— Да, да, советую брать карпа, он здесь дико вкусный! — воскликнул Мартин, возвращаясь к столу. — К нему отлично пошло бы «Пино Гриджио», которое предлагают здесь по бокалам, но я ни фига не уверен, что вместо него не нацедят молдавский шмурдяк, так что будем брать французское в закрытой бутылке. Почтеннейший!

Пока Мартин делал заказ, Раздолбай мысленно складывал в уме цифры и боролся с желанием зажмуриться от ужаса. Ему казалось, что этот ресторан — какое-то немыслимое грабительское недоразумение, и в него вот-вот ворвутся милиционеры, чтобы всех арестовать. Удивительно было, что существует место, где ужин стоит как шесть билетов на самолет, но еще удивительнее было то, что есть люди, готовые платить такие деньги, и один из этих людей — близкий друг.

— Ну, и как твой компьютерный бизнес, выгодный? — осторожно поинтересовался Раздолбай, начиная думать, что напрасно считал Мартина болтуном.

— Довольно-таки неплохой. В нашей тундре компьютеры — дикая диковина и платят за них в разы больше, чем они стоят на Западе. Если сегодня сведу между собой нескольких людей и у них все выгорит, заработаю тысяч пять. С прошлой сделки купил часы, в этот раз, наверное, банально пропью. Еще Остап Бендер говорил, что в этой стране большие деньги не на что тратить, кроме нэпмановского жранья, и я, кажется, начинаю понимать его.

— Я этого понять не могу! — возмутился Раздолбай. — Часы за сто пятьдесят моих стипендий — это даже не бред, это… Не может такого быть! В них телевизор и видак должны быть встроены, и то дорого!

Теперь настала очередь Мартина посмотреть на Раздолбая как на ребенка.

— Часы — не бред, а опознавательный знак статуса, — менторски объяснил он. — У нас мало кто в этом разбирается, но прошаренные короли эту тему считывают и сразу понимают по часам твой уровень — сколько ты стоишь и стоит ли иметь с тобой дело. Я не хочу просрать хорошую сделку из-за того, что на руке у меня в момент переговоров окажется какое-то дрянное говно.

— А если я возьму твои часы и на переговоры пойду? — недоумевал Раздолбай. — Со мной будут дело иметь?

— Часы — это штрих имиджа, до которого надо вырасти, иначе по тебе сразу поймут, что ты взял их поносить или украл. Для тебя это сто пятьдесят стипендий, для меня — несколько звонков разным людям, и по нам это видно. Часы на самом деле не дорогие, это стипендии твои дико маленькие.

— Орловского к телефону! — крикнул бармен.