Хроники разрушенного берега

Ну, проходит неделя, другая, объедки в рыболовецких лагерях начинают заканчиваться. Никто больше к тем берегам не плывёт. В принципе-то, им до Города пешком шлёпать – недели б хватило. Ну, может, дней десять от силы. Только для того, чтобы куда-то идти, надо знать направление. А им направление всегда геологи говорили. Те, которые книжки читали.

В общем, решили они не рыпаться. Тут ещё ягода созревать стала, шишка на стланике подходить… Медведь-то на шишке вон какой вырастает! Но, несмотря на шишку, когда они мой парус на горизонте увидели, твёрдо решили сдаваться. И даже золотом за дорогу расплатиться.

Залезли они, как псы бродячие, к нам на шаркет – аж трясутся. И от страха, и от голода. Слава Богу, кто-то меня признал – представителя закона, значит. Заперся один из них со мной в кубрик и мешочек в руку суёт. Я его развязываю – и не понимаю ничего, хоть убей. Я хоть и не геолог, но книги тоже иногда читаю. И с геологами общаюсь, между прочим.

«И что это ты мне суёшь?» – спрашиваю. Хотя всё уже наперёд знаю. Меня бы смех разобрал, но стыдно мне: люди такой крест из-за всего этого принимали…

«Тссс, – говорит он мне. – Главное, чтоб никто не видел!»

Я ему показываю: золото это всё у него разваливается на кристаллики кубической формы. Пирит это, серный колчедан то есть… Штука, конечно, гарная и дюже блестючая, но во всех смыслах совершенно бесполезная. Причём я об этой обманке не в учёных книгах прочитал, а в самых что ни на есть приключенческих. Первый раз на эту хрень попался английский пират Фробишер – целый корабль такого «золотого песка» привёз королеве Бесс с Ньюфаундленда. Страшно потом удивлялся, что не разбогател. Наверное, тоже на геологах сэкономил…

Бухта Бабушкина. Бочка-восьмиклинка

В бухте Бабушкина – лагуне Средней – стояло судёнышко, удивительно похожее на «башмак» городских недоброжелателей Василича. Вадима поразило, с какой точностью и на каком расстоянии Соловей и капитан определили номер судна, его хозяйскую принадлежность и личность капитана.

– «Зодиак». Танковозка Куркутского. Из Олы. Тоже раньше навигации вышел. И чего это его сюда чёрт припёр? Сейчас ни рыбы, ни икры…

– Народ какой-то странный на палубе, – у Соловья в руках появился неизменный бинокль. Вадим подумал, что этот бинокль появляется словно из ничего. – Как попугаи одеты. Неужто инострань какую-то подобрал?

Из разговоров мореходов Вадиму было известно, что время от времени (и не так редко, как это могло показаться властям и пограничникам) кораблики «москитного флота» возили самые разнообразные экскурсии и экспедиции иностранного происхождения – от съёмочных групп всемирно известной телерадиокомпании «Би-Би-Си» до охотников на бурых медведей, которых иногда по божьему попущению заносило в этот угрюмый угол на севере Дальнего Востока.

– Точно, инострань, – Соловей опустил бинокль, едва увидел, как надувная моторная лодка отвалила от грязно-серого борта баржи, – причём наука. Я Сергеева вижу, который специалист по птицам.

На подошедшей к борту Василичева шаркета моторке был сам капитан «Зодиака» – Александр Куркутский. Почему-то укоризненно покачав головой, он обратился к Соловью:

– Выручай, Вова. У нас тут на борту баба сбрендила.

– Я-то чем помогу? – искренне изумился Соловей. – Сам знаешь, у меня к бабам один подход – меж глаз.

– Да эта… Там медведь на берегу, – нехотя проговорил Куркутский.

– Вы его что, сами шлёпнуть не можете? – искренне изумился Соловей. – Ага, как всегда, друг друга боитесь. И иностранцев – что они на вас в Страсбургский суд подадут. Всё охотовед за вас делать должен. Ладно, поехали сперва к вам на пароход, бабу вашу посмотрю… Вадик, ты по-английски шпрехаешь? Тогда с нами езжай, толмачить станешь.

Соловей спустился в кубрик и вышел из него в длинном, почти до пят, прорезиненном плаще, с полевым кожаным планшетом на боку.

– От брызг, – объяснил он. – На этих гондонах, – он ткнул пальцем в «Зодиак», – всё время мокрый бываешь.

На борту танковозки Куркутского было непривычно чисто. Палуба была выскоблена и вымыта, на ней не было следов рыбьей кожи, чешуи и плавников, как на каждом уважающем себя судне. Видимо, это было обусловлено присутствием на борту иностранных граждан. Сами же иностранные граждане в количестве шести человек собрались кружком под стенкой рубки. В середине круга, прямо на листах палубы, сидела моложавая блондинка в светло-голубом комбинезоне. Она медленно раскачивалась из стороны в сторону, как шаман в состоянии транса, и причитала:

– That is so terrible, so terrible… This bear…

Соловей, чуть наклонив голову, с интересом оглядел картину:

– Эк её медведь впечатлил. Студент, скажи ей, что я охотинспектор и сейчас с удовольствием произведу вынужденный отстрел. Про удовольствие, впрочем, можешь не переводить.

В ответ на сбивчивое обращение Вадима американка вскочила с палубы и разразилась пылкой речью.

– Чего она там трындит?

– Не понял ничего. Про медведя что-то.