Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе)

Странно, но белый ворон все каркал и каркал; мало того, к нему присоединились Рип и Рек, да и Волк, виляя хвостом, радостно носился вокруг того снежного холмика.

— Ренн! Это же Торак! Он

жив!

— кричал Дарк.

Глава сороковая

Волчонок проснулся, как от толчка. Выли волки!

Нет, не волки… Это просто вороны его дразнят, подражая волкам. Они часто так делают. И всегда очень веселятся, когда он начинает искать свою стаю, услышав их крики.

Волчонок снова улегся и сердито накрыл нос хвостом.

Но заснуть больше не смог. Слишком уж сильно ему хотелось есть.

Он выполз из-под скалы и понюхал воздух.

Уже пришел Свет, но никаких воронов поблизости не было; значит, не было и никакой надежды на кусок мяса. Но стало теплее, и Белый Мягкий Холод стал глубже. Холм, на котором стоял волчонок, завершался крутым обрывом, после которого вновь начинался подъем — склон самой Горы. Но даже эта страшная Гора сейчас выглядела как-то добрее. Один раз волчонок уже пытался на нее взобраться, но вороны отогнали его назад. Он тогда очень разозлился. А потом услышал на Горе громкий лай собак, и эти ужасные псы лаяли так злобно, словно питаются исключительно маленькими волчатами. Так что больше он туда ходить не решался.

Щуря глаза из-за ослепительного сияния, волчонок пробежался по Мягкому Холоду и провалился по брюхо. Вот это ловушка! Волчонок с тревогой огляделся: вдруг снова прилетит тот ужасный филин? Но филин не прилетел, и волчонок подумал, что, может, это тот большой бесхвостый его прогнал.

Большой бесхвостый приходил к нему во Тьме. Волчонок, пытаясь охотиться на леммингов, провалился в какую-то дыру, но выбраться не сумел и долго выл. А потом в эту темную дыру заглянул бесхвостый, от которого исходил сильный ободряющий запах. Волчонок даже хвостом ему повилял. Бесхвостый вытащил волчонка, дал ему кусочек прекрасного скользкого мяса и побрел дальше, шаркая ногами.

На холме вдруг стало очень тихо. Даже ветер улегся. И это затишье казалось волчонку пугающим.

Волчонок пролаял:

«Я здесь!»

Но никто ему не ответил. И он снова начал тихонько скулить. Он так сильно тосковал по своей стае, что было даже больно где-то внутри.

Вдруг вдали послышалось низкое, гулкое карканье воронов. Волчонок насторожился, поставил ушки торчком и понял: это же

его

вороны!

Он горестно завыл, надеясь, что они прилетят к нему.

Но они не прилетели.

Ну что ж, значит, он сам пойдет к ним.

И волчонок решительно бросился в ту сторону, откуда доносилось карканье воронов. Мягкий Холод то и дело проваливался под ним, и в итоге ему это надоело. Поджав лапы, он кубарем скатился с холма и, благополучно прибыв к подножию, встал, отряхнулся и чихнул.

Но Логово-то теперь осталось высоко наверху. По такому склону ему туда не добраться. Ну, и что же он теперь будет делать?

И вдруг он услышал, как где-то в холмах провыл волк, и радостно встрепенулся.

Это был явно не обман. Это не вороны дразнили его — это выл настоящий волк!

Это его мать!

И волчонок отчаянно протявкал:

«Я здесь! Здесь!»

Вой смолк.

А волчонок все лаял и лаял, пытаясь пробраться к матери и утопая в глубоком Мягком Холоде:

«Я здесь! Я здесь!»

Он уже начал уставать, барахтаясь в снегу, когда темная тень стрелой пронеслась вниз по склону холма — и рядом с ним действительно оказалась мать. Она напрыгнула на него, и они вместе покатились по Белому Мягкому Холоду, и она скулила и лизала его в морду, а он мяукал, как котенок, и зарывался носом в ее чудесную теплую шерсть, вдыхая сильный, мясной, такой любимый материнский запах. Потом мать отрыгнула для него кусок мяса, и волчонок тут же проглотил угощение, а она хорошенько вылизала ему мордочку. После этого они еще немного повыли, прижавшись друг к другу и подняв кверху морды; и в этот вой они постарались вложить всю свою радость от долгожданной встречи.

Волчонок все еще пел, когда его мать вдруг тонко засвистела носом и метнулась куда-то в сторону.

Волчонок умолк, изумленно глядя ей вслед.

И вдруг рядом с ним, откуда ни возьмись, возник отец, шерсть которого была вся усыпана Белым Мягким Холодом.

Глава сорок первая

Лето. Ренн и Торак бредут рядышком под деревьями, и те что-то ласково им шепчут.

— Не уходи, — говорит она ему.

Торак поворачивается к ней, улыбается, и в его глазах прыгают веселые зеленые искорки.

— Но, Ренн, — говорит он, — у этого Леса нет конца. Я сам видел — еще с той Горы.

— Пожалуйста, не уходи. Я не вынесу разлуки.

Но он, коснувшись ее щеки, поворачивается и уходит прочь…

Ренн, до боли прикусив костяшки пальцев, поглубже забилась в спальный мешок и принялась уговаривать себя, что это только сон, что ничего этого, возможно, и не случится, ведь сейчас пока все так хорошо.

Уютно свернувшись клубком, она смотрела, как отблески костра играют на поперечных балках жилища. Она снова была в Лесу, в том большом жилище, где в зимнее время обитало все племя Ворона. Вокруг были знакомые стены из мощных бревен, тщательно законопаченные мхом, и крыша, крытая оленьими шкурами, и отверстие дымохода над очагом. Ренн чувствовала запах древесного дыма, слышала потрескиванье горящих дров, тихое гудение голосов.