Хроники Звёзд #1

— Но тебе, должно быть, интересно, что будет первой ступенью на твоём пути как заклинателя, верно? — Чарльз плавным движением распахнул очередную дверь — и перед Элиотом предстала комната, все стены которой были устланы огромными пергаментами, тянущимися к потолку от самого пола. На них изображался человеческий скелет, его органы, жилы и сосуды, и на всех виднелась вязь нитей Альмагеста. На одном плакате уместить всё было физически невозможно, а смотреть лишь с одной стороны в данном случае было почти бесполезно. Потому-то в определённой последовательности покрытые схемами стены оказались идеальным решением, позволяя переходить от одного к другому, единомоментно наблюдая за значительной частью единой картины.

— Это место… создали вы?

— Нет. Те, кто был до меня. Предполагаю, что эту комнату возвели ещё несколько столетий назад, в те времена, когда на континенте все воевали со всеми. Тогда пользователи Альмагестов были сильнее и безжалостнее к самим себе. Они, как и ты, не упускали возможности стать сильнее, сквозь боль, кровь и слёзы проращивая на своих костях и органах Альмагест… — Мужчина подошёл к одному из плакатов и покачал головой. — Но времена изменились, ушла та острая необходимость в быстром становлении заклинателей, и это место было забыто. Схемы перенесли в книги и научились пусть медленно, но безболезненно расширять Альмагест. Так поступает наша принцесса, так поступала её бабушка и пра-бабушка… Подозреваю, что и многие королевы до неё не отличались особой решимостью. На моей памяти лишь её величеству Эстильде оказалось под силу в кратчайшие сроки сформировать полный Альмагест. Тогда она жаждала мести, и эта слепая ярость вела её, позволив стерпеть боль и сохранить рассудок. Но есть ли у тебя такой якорь, Элиот? Хватит ли у тебя, уже добившегося своей цели, решимости пройти через это?

Перед глазами юноши не появлялись лица павших в прошлом-будущем товарищей, не звучали их голоса — но он знал, что сможет пройти через описываемые Чарльзом страдания. Его простая цель, его жажда простого человеческого счастья была недостижима без подавляющей, абсолютной мощи. Дьявол дал ему возможность сохранить жизнь той, что дорога его сердцу, но преуспеет он в этом или же провалится — зависит только от его решений и действий.

— Вы сами, учитель, пытались таким способом сформировать полный Альмагест?

— Пытался… Это, юноша, самое верное определение. Меня хватило только лишь на то, чтобы за две недели завершить формирование внутреннего Альмагеста в правой руке. После я не выдержал — и бросил эту затею, перейдя к современному и безболезненному способу. — Чарльз с шумом выдохнул и закашлялся. — Мне до сих пор бывает стыдно за слабость, тогда проявленную. Но в тебе есть потенциал, Элиот, и я хочу, чтобы ты его полностью раскрыл. Ведь Астерия… Она не Эстильда, она — не воин. Её сила велика, и даже превосходит таковую у матери, но…

— Я понимаю, учитель. И приложу все усилия для того, чтобы её защитить.

Чарльз усмехнулся и сделал пару шагов по направлению к двери.

— Это и есть твоя обязанность, Нойр. Учить заклинаниям я тебя начну только после того, как ты завершишь формирование трети скелета.

С этими словами мастер-заклинатель покинул комнату, закрыв за собой дверь и оставив Элиота в полном одиночестве. Он не давал наставлений и не собирался вести своего второго ученика за ручку, так как письмена и схемы на стенах были предельно просты и понятны. Точно так же, как человеку привычно шевелить пальцами, Элиоту были ясны принципы управления Альмагестом. Ему требовалась помощь в тот момент, когда он только начал развивать Альмагест, но сейчас…

Сейчас юному защитнику было достаточно и этой комнаты.

Усевшись в самом центре помещения и развернувшись к требуемой части, — начать юноша решил с левой руки, дабы не плодить возможные ошибки на и без того настрадавшейся правой, — трижды перечитал текст, после чего представил в своём воображении то, как должна выглядеть первая кость, которой предстояло подвергнуться изменениям…

На кончик пальца принцессы приземлилась крошечная, но живая и не думающая умирать бабочка с крыльями яркого, жёлтого, почти золотого цвета. Она послушно выполняла все команды Астерии и позволяла ей видеть своими глазами, что, впрочем, было уж слишком непривычно. Даже заклинание не могло скомпенсировать разницу между глазами насекомого и человека, отчего в первые минуты у девушки разболелась голова. Но это ни на йоту не испортило настроение принцессы, так как у неё наконец-то получилось воспроизвести самый простой призыв из всех возможных. Эта золотая кроха — фамилиар, что будет служить своей госпоже до самой смерти, и оттого Астерия воспринимала бабочку как-то по-особому.

— Учитель!