Хрононавигаторы

— Хватит! Технику исчезновения и материализации ты освоила. Воздействие на противника отработала. Датчики, посланные мной еще до репетиций с хронобросками, проникли в пещеру рангунов и показывают, что суд над Мишей начался. Больше нельзя терять ни минуты!

Она упрекнула его:

— Ты ничего не говорил о датчиках! Что они собой представляют и когда ты их выслал?

— Не хотел говорить, чтобы ты не нервничала, узнав, что судилище уже идет. А датчики по виду — обыкновенные камни, каких множество в пещере. Вряд ли кто определит их истинное назначение.

Мария подумала.

— Ты не можешь превратить их в боевые средства?

— Могу. Но что толку, если мы выведем из строя какое-то количество рангунов? Все равно надо проникать в пещеру, чтобы вывести Баха. Теперь исчезай!

Она пропала столь стремительно, что он не успел махнуть рукой на прощанье. Кнудсен подсел к экрану и включил датчики, высланные в пещеру. Один показал вход и хавронов, замерших на страже, — этот датчик лежал на земле. Один из хавронов, проходя мимо, задел его ногой — картина лишь незначительно переменила угол зрения. Второй валялся в туннеле: он показывал тускло освещенный лаз, то одного, то другого проходящего хаврона. Третий высвечивал саму пещеру — Кнудсен сосредоточился на нем.

В пещере творилась странная процедура: она мало напоминала суд, каким он представлялся Кнудсену. Ему вообразилось, что он присутствует на философском диспуте о природе добра и зла. Бах профессорским голосом излагал концепции добра на разных стадиях развития человечества; вероятно, так же размеренно он объяснял с кафедры азбучные истины археологии своим студентам. Ватута, зло выкривливая на лице улыбку, устанавливал, что в основе добра лежит — от вечной нужды — потребность в пользе, а им, Бессмертным, польза ни к чему, они ни в чем не нуждаются. И, стало быть, добро — понятие чисто человеческое, рангуны же вне добра и зла — и поэтому он не видит препятствий к тому, чтобы казнить пришельца по имени Бах, по природе человека, по званию академика, самой почетной казнью, которую тот сам пожелает, — и это будет знаком высокого уважения рангунов к пришельцу из космоса.

Теоретические споры всегда были вне интересов Кнудсена, если только не затрагивали основы хронистики. В этой созданной Чарльзом Гриценко и разрабатываемой самим Кнудсеном молодой науке еще много было необъясненного и непонятного. И быстро утратив интерес к предмету препирательств человека и рангуна, Кнудсен стал осматривать пещеру. Датчик угнездился в углублении под потолком и хорошо высвечивал два валуна — на одном сидел Бах, на другом стоял немолодой смиренный дилон — и разбросанные вокруг камни, на которых разместились Бессмертные. Впереди, особо, — Ватута, позади, беспорядочной кучкой, — остальные. Охрану Кнудсен видел отчетливей, чем Бессмертных. Охрану несли хавроны — рослые обезьяны с могучими мышцами и свирепыми мордами, каждый сжимал в мохнатых лапах резонатор. Кнудсен всматривался в них и уверялся, что от таких ни пощады, ни раздумий не ждать: Властитель кивнет — и мигом вся вооруженная орава ринется хватать, вязать, впиваться когтями, рвать клыками. Кнудсен передернул плечами — стало нехорошо от лицезрения лохматых палачей. Пора бы уже Марии появиться! Времени прошло достаточно для хроноброска в близкое будущее и возвращения в настоящее. На репетиции уход и возврат совершались быстрей.

Теоретический диспут в пещере вдруг превратился в битву. На Баха набросились хавроны. Он поразбросал их отчаянными ударами. Кнудсен с волнением и гордостью за Баха глядел, как коротенький полный человечек отражает натиск лохматых гигантов. Баха повалили, один хаврон наступил ему ногой на грудь, другие вязали руки. «Где Мария? — думал Кнудсен. — Почему она задерживается? Нет, почему она задерживается?»

В пещерном сражении возник нежданный поворот. Пленный дилон, долгое время одиноко горбившийся на валуне рядом с Бахом, — уродливая фигурка, до того смиренная и жалкая, что один взгляд на нее вызывал у Кнудсена смутное недоброжелательство — вдруг разразился диким визгом и кинулся к сражающимся. Кнудсен увидел, как дилон выхватил из кармана упавшего Баха резонатор и резко повернул его на хавронов. Один из нападавших сразу распался надвое, другой рухнул, густо залившись кровью, остальные в страхе попятились, хотя каждый был вооружен. «Боятся применять оружие, чтобы не угодить во Властителя, — этот чертов Ватута слишком близко к сражающимся, — думал Кнудсен. — Что с Марией? Она опаздывает недопустимо!»

В это время возмутившийся дилон с радостным визгом направил резонатор на Ватуту. Властитель Бессмертных пытался отбежать, он — Кнудсен хорошо видел это — весь затрясся. Но Ватуту заслонил своим телом какой-то хаврон; резонатор полоснул по нему, хаврон рухнул, уже разваливаясь и все еще вопя запоздавшим воплем, а на дилона набросился со спины один из Бессмертных единственный, кто в этой кучке жалко потерявшихся рангунов нашел в себе смелость вмешаться в сражение. Марии все не было, Мария непоправимо запаздывала!