Хрупкое равновесие

Когда подошел срок, Дукхи стал учить сыновей основам ремесла, которым им предстояло заниматься всю жизнь. Ишвару было семь, когда его привели к его первому трупу животного. Нараян тоже рвался идти с ними, но Дукхи сказал: еще не время – ты слишком мал. Правда, пообещал сыну, что разрешит кое в чем помогать: солить шкуру, вырезать волоски и кусочки сгнившего мяса тупым ножом и собирать плоды и кору миробалана, чтобы дубить и окрашивать кожу. Это обещание немного успокоило Нараяна.

Дукхи и Ишвар пришли вместе с другими чамарами на ферму тхакура Премжи, откуда их отвели в поле, где лежал буйвол. На темную тушу взгромоздилась цапля и склевывала насекомых со шкуры. Когда подошли люди, она улетела. Тучи мух вились над животным.

– Он сдох? – спросил Дукхи.

– Конечно, сдох, – ответил слуга тхакура. – Ты что, думаешь, мы бросаем живую скотину? – Качая головой и бормоча что-то о глупости далитов[37], он ушел, оставив их делать работу.

Дукхи с друзьями поставили телегу прямо за буйволом и спустили к нему доску. Крепко держа его за ноги, они осторожно стали вкатывать буйвола на доску, поливая ее водой, чтобы туша легче скользила.

– Только взгляните! – кто-то крикнул. – Да он живой! Дышит!

– Послушай, Чхоту, не ори ты! – сказал Дукхи. – А то у нас отнимут буйвола. Он не шевелится, еще пара часов – и ему каюк.

Обливаясь потом и ворча, они продолжили работу под ругань Чхоту. «Вот чертов ублюдок, – поносил он тхакура. – Заставил нас надрываться. Насколько легче было бы убить буйвола, освежевать прямо здесь и разрубить на куски.

– Все правильно, – согласился Дукхи. – Но разве этот кусок дерьма из высшей касты разрешил бы такое? Ведь тогда была бы испорчена его земля.

– Все, что в нем есть от высшей касты, это его маленький плотоядный членик, – сказал Чхоту. – Им он каждую ночь потчует свою жену.

Мужчины посмеялись и вновь принялись за работу.

– А его каждую неделю видят в городе, – сказал кто-то. – Жрет там от пуза – кур, баранину, говядину, – что пожелает.

– Все они такие, – согласился Дукхи. – На людях – вегетарианцы, а потихоньку мясом лакомятся. Ну, давай, навались!

Ишвар внимательно прислушивался к разговору мужчин и старался в меру сил помогать, а те подбадривали мальчика: «Ну, теперь дело пойдет! Толкай, Ишвар, толкай! Сильнее толкай!»

Под шутки, брань и насмешки буйвол неожиданно ожил и перед тем, как испустить дух, поднял в последний раз голову. У мужчин вырвались удивленные крики, и они дружно отпрыгнули, страшась острых рогов. Но концом рога буйвол ткнул левую щеку Ишвара, оглушив мальчика. Тот рухнул на землю.

Дукхи схватил сына в охапку и побежал домой. Расстояние до хижины он преодолел одним махом. Укороченная послеполуденная тень двух прильнувших друг к другу тел неслась на одних ногах. Струившийся по лицу отца пот капал на сына. Ишвар пошевелился и слизнул языком соленый пот со своих губ. Дукхи вздохнул с облегчением – его ободрил этот признак жизни.

– О, Бог всемогущий! – вскричала Рупа при виде истекающего кровью сына. – Отец Ишвара, что сотворил ты с моим ребенком? Какая нужда заставила тебя взять его сегодня с собой? Он еще так мал. Мог бы еще подождать!

– Ему семь лет, – спокойно ответил Дукхи. – Меня отец брал с собой уже в пять.

– И что? Если б ты покалечился или убился в пять, ты поступил бы так и со своим сыном?

– Если б я убился в пять, никакого сына у меня бы не было, – сказал Дукхи еще спокойнее. Он вышел, чтоб нарвать целебных листьев, и мелко их нарубил, превратив почти в кашу. Потом ушел, чтобы вернуться на работу.

Рупа промыла рану и наложила сверху повязку, пропитанную темно-зеленой мазью. Женщина немного успокоилась, и ее злость на мужа улеглась. На руки детям она надела защитные амулеты, решив, что беду на Ишвара накликали жены брахманов.

А бездетные женщины тоже обрели веру: все возвращается на круги своя, рассудили они: мальчик из семьи неприкасаемых лишился хорошенького личика, стал уродом – так и должно быть.

Вечером Дукхи вернулся домой и сел в углу – туда, где обычно ел. Ишвар и Нараян прижались к нему, с удовольствием вдыхая запах биди, который на какое-то время перебивал зловоние от шкур, танина и внутренностей животных. Рупа раскатывала тесто для чапати[38], и от его запаха дети захотели есть.

Рана несколько дней гноилась, потом стала подсыхать, и вскоре оснований для беспокойства не стало. Но левая щека Ишвара навсегда осталась неподвижной. Отец, пытаясь шутить, говорил: «Бог захотел, чтобы мой сын плакал вдвое меньше остальных смертных».

Он предпочитал не думать о том, что и улыбаться Ишвар будет вдвое меньше.

В тот год, когда Ишвару исполнилось десять, а Нараяну восемь, шли сильные дожди. Дукхи по мере сил боролся с обстоятельствами, воруя солому, чтобы подлатать крышу. Луга оправились от засухи, и скот набирал вес. Дукхи тщетно дожидался падежа скота, чтобы заполучить шкуры.