Хрущев. Смутьян в Кремле

Объясняя же причины, почему «троцкистские вредители все же имеют кое-какие резервы около нашей партии», Сталин заявлял: «Это потому что неправильная политика некоторых наших товарищей по вопросу об исключении из партии и восстановлении исключенных, бездушное отношение некоторых наших товарищей к судьбе отдельных членов партии и отдельных работников искусственно плодят количество недовольных и озлобленных и создают, таким образом, троцкистам эти резервы». А ведь, как об этом говорилось выше, именно для Хрущева в середине 1930-х годов было характерно такое «бездушное» отношение и именно он был инициатором расширения жестоких репрессий.

Хрущев объявил, что «доклад Сталина на февральско-мартовском пленуме ЦК в 1937 году… содержал попытку теоретического обоснования политики массового террора под предлогом, что поскольку мы идем навстречу социализму, классовая борьба должна обостряться». Во-первых, Хрущев существенно упрощал заявление Сталина, который говорил: «Чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы как последние средства обреченных». При этом Сталин исходил из того, что эти «остатки эксплуататорских классов» малочисленны, но они «имеют поддержку со стороны наших врагов за пределами СССР». То обстоятельство, что во время Великой Отечественной войны немецко-фашистские оккупанты нашли на оккупированных землях немало людей, из которых были сформированы полиция и местная администрация, то обстоятельство, что из части военнопленных были созданы власовская армия и воинские части, представлявшие различные народы СССР, свидетельствует о том, что Сталин реалистично оценивал потенциал сил, враждебных советской власти.

Во-вторых, главным в докладе Сталина был не тезис об озлоблении «остатков разбитых классов», а выдвинутый им лозунг «об овладении большевизмом и ликвидации нашей политической доверчивости». Этот лозунг конкретизировался в предложениях Сталина о создании системы учебы для партийных руководителей всех ступеней. Предложение же Сталина о том, чтобы все партийные руководители подготовили себе по два заместителя, означало, что фактически в системе партийного управления объявлен конкурс на все существующие должности. Именно это предложение так напугало многих партийных руководителей, включая Хрущева. Однако Хрущев умалчивал об этом, предпочитая обвинять Сталина в том, что он в марте 1937 года провозгласил политику массового террора «под предлогом борьбы с "двурушничеством"».

Хотя Хрущев был хорошо осведомлен обо всех сложных перипетиях событий 1937 года, включавших и заговоры с целью свержения Сталина, и тайные сговоры членов ЦК, он не стал говорить об этом. Постарался он умолчать и о том, как многие секретари обкомов в ответ на предложение Сталина о проведении альтернативных выборов спешили подготовить квоты лиц, которых надо будет либо выслать, либо расстрелять под тем предлогом, что они могут попытаться провести своих кандидатов в Верховный Совет СССР. Как отмечалось выше, Хрущев и Эйхе опередили всех секретарей обкомов в составлении таких квот. Хрущев не стал говорить, что по его рекомендациям были арестованы почти все партийные руководители райкомов Москвы и Московской области, а затем руководители наркоматов и обкомов на Украине. Теперь же Хрущев с возмущением осуждал массовые репрессии и говорил о том, что «этот террор был в действительности направлен не на остатки побежденных эксплуататорских классов, а против честных работников партии и советского государства».

Играя на чувствах людей, Хрущев зачитывал отчаянные письма бывших видных советских руководителей, которые подвергались пыткам и издевательствам следователей. Эти строки сопровождались замечаниями Хрущева, из которых следовало, что в их мучениях был виноват исключительно Сталин. Хрущев утверждал: «Он сам был Главным Прокурором во всех этих делах».

Хотя половина доклада была посвящена репрессиям, в которых обвинялся Сталин, Хрущев попытался доказать порочность всей политической деятельности Сталина. Особое внимание он уделил критике действий Сталина в период подготовки и ходе войны. По словам Хрущева, Сталин только мешал успешному руководству Красной Армии. Он говорил: «После начала войны нервность и истеричность, проявленные Сталиным, вмешательство в руководство военными действиями причинили нашей армии серьезный ущерб». Вопреки всем последующим воспоминаниям советских военачальников, Хрущев голословно утверждал: «Сталин, вместо проведения крупных оперативных маневров, с помощью которых, обойдя противника с флангов, можно было прорваться ему в тыл, требовал лобовых атак и захвата одного населенного пункта за другим. Эта тактика стоила нам больших потерь».