Хрущев. Смутьян в Кремле

«Понимая, что Хрущев с Кириленко говорить не будет, в разговор вмешался Пельше, сказав, что решение Политбюро обязательно для всех, и для отца в том числе. Этими мемуарами могут воспользоваться враждебные силы». А ответ Хрущев заявил: «Вот Политбюро и выделило бы мне стенографистку и машинистку, которые записывали бы то, что я диктую. Это нормальная работа. Они могли бы делать два экземпляра – один оставался бы в ЦК, а с другим бы я работал, – более спокойно сказал отец. Но, вспомнив о чем-то, с раздражением добавил: "А то, опять же в нарушение Конституции, утыкали всю дачу подслушивающими устройствами. Сортир и тот не забыли…"»

По словам Сергея Хрущева, «свидание это выбило отца из колеи… Диктовку отец забросил, возобновляя работу лишь эпизодически. В 1968 году он продиктовал очень мало. Так что в этом смысле Кириленко добился желаемого результата». Однако вскоре отец и сын вновь стали обсуждать вопрос о переправке воспоминаний за границу. С.Н. Хрущев писал: «Тогда же впервые возникла мысль, что в случае чрезвычайных обстоятельств или изъятия материалов в качестве ответной меры их нужно будет опубликовать. Публикация окончательно решала проблему их сохранности и, естественно, сильно снизила бы стремление отобрать и уничтожить материалы. Что спрашивается, искать, если книгу можно запросто купить в магазине? Ведь весь тираж не скупишь… Мне удалось нащупать пути передачи копии материалов за рубеж». Сергей Хрущев понимал, что «решившись на этот шаг, мы фактически переходили от легальной деятельности к «нелегальной». Мне было немного не по себе. Неизвестно, чем это могло кончиться: арестом, ссылкой? Думать о последствиях не хотелось, надо было действовать».

В своих воспоминаниях Сергей Хрущев не раскрыл всю цепочку лиц, которые помогли ему переправить воспоминания его отца за границу, сославшись на то, что «многие из тех, кто принимал участие в этом деле, живы». Он лишь упомянул, что «материалы – пленки и распечатки – пересекли несколько границ и нашли надежное пристанище за стальными дверцами сейфа». Вскоре Н.С. Хрущев дал окончательное согласие издать воспоминания за рубежом. Он сказал: «Все может случиться. Не исключено, что не только ты, но никто не сможет добраться до сейфа. Хорошо бы договориться условно с каким-нибудь солидным издательством, что они опубликуют книгу, но не к конкретному сроку, а после того, как мы отсюда дадим знак».

Выбор пал на американское издательство «Литтл, Браун энд компани». Следует учесть, что в конце 1960-х годов отношения между СССР и США были напряжены до предела, главным образом из-за войны, которую вели США против вьетнамского народа. В Северном Вьетнаме советские воины помогали защищать небо от постоянных бомбардировок американцев. Советские люди сдавали кровь вьетнамцам, пострадавшим от войны. Контакты со всеми общественными организациями США, за исключением антивоенных, были сокращены до минимума. Решение Хрущева обратиться к американским издательствам свидетельствовало о том, что он не желал считаться с господствовавшими в стране настроениями. Весьма вероятно, что выбор американского издательства диктовался не в последнюю очередь меркантильными соображениями и стремлением обеспечить Хрущева и его семью немалыми гонорарами после выхода в свет сенсационной книги.

Однако, как замечал Сергей Хрущев, возникла необычная проблема. «Издательство засомневалось: не фальшивку ли ему подсунули?… Издатели опасались провокации. Встал вопрос, как подтвердить подлинность материалов». Для этого издателями был придуман прием из арсенала шпионской литературы. Из Вены Хрущеву переслали «две шляпы – ярко-алую и черную с огромными полями. В подтверждение авторства отца и его согласия на публикацию просили прислать фотографии отца в этих шляпах. Когда я привез шляпы в Петрово-Дальнее, они своей экстравагантностью привлекли всеобщее внимание. Я объяснил, что это сувенир от одного из зарубежных поклонников отца. Мама удивилась: "Неужто он думает, что отец будет их носить?"» Как было условлено, Хрущев был сфотографирован сыном с одной шляпой на голове, и с другой – в руке. Видимо, Хрущев решил, что эти «шапки» теперь ему впору и подходят для его новой роли – смутьяна-диссидента, борющегося в одиночку против советского руководства. Получив фотографии, издательство стало ждать сигнала от Хрущева разрешить печатать книгу.

Между тем работники КГБ СССР с опозданием стали принимать меры для того, чтобы не допустить переправки воспоминаний Хрущева за рубеж. В конце 1969 года в СССР прибыл американский врач Харвей, вызвавшийся проконсультировать дочь Хрущеву Елену Никитичну, заболевшую системной волчанкой. В приезде Харвея в СССР оказал содействие А.А. Громыко и другие работники МИД СССР. Однако Харвей и его супруга вызвали подозрения КГБ СССР. 7 ноября 1969 года Сергей Хрущев находился в номере Харвеев в «Национале», когда туда ворвалось несколько контрразведчиков. Все присутствовавшие были подвергнуты обыску, который ничего не дал, но КГБ продолжало следить внимательно за деятельностью Хрущева.