Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.

Между тем в кулуарах пленума разгорелись страсти: одни высказывались против, другие проявляли колебания. Да и сам Хрущев признавал позже, что на этом пленуме «разгорелись ненужные страсти» и «начались кулуарные разговоры»^{841}.

Итак, принципиальное решение о перестройке управления промышленностью и строительством было принято. Конкретные же предложения, как ее лучше провести, предстояло обсудить на сессии Верховного Совета, предварительно опубликовав тезисы доклада Хрущева и вынеся их на «всенародное обсуждение»^{842}.

В силу каких причин члены Президиума ЦК не выступали на пленуме, можно только предполагать. Правда, с достаточной долей уверенности. Сор из избы у них не принято было выносить. Сталин их от этого отучил. Но, как признавал чуть позже А.И. Микоян, атмосфера стала ухудшаться, заметно было невысказанное недовольство со стороны некоторых членов Президиума, отмечалось несогласие, чувствовалось, что некоторыми не все полностью сказано. «Такая атмосфера… отравляла обстановку»^{843}

. Это видели и другие, кому приходилось бывать тогда в Президиуме ЦК. Так, на заместителя министра внешней торговли Н.С. Патоличева, присутствовавшего на заседании Президиума ЦК 15 февраля при обсуждении вопросов, связанных с предстоящим прибытием болгарской правительственной делегации, все виденное там произвело очень тяжелое впечатление. «Об этом я ни с кем не делился, ни о чем не догадывался. Правда, мне тов. Козлов давал понять, подмигивал, я чувствовал, что он на что-то намекает, что-то хочет сказать»^{844}.

Первый секретарь ЦК КП Карело-Финской ССР Л.И. Лубенников еще во время пленума ЦК слышал в Москве разговоры о якобы предстоящих переменах на самом верху, что Молотов идет первым секретарем ЦК, а Хрущев — министром сельского хозяйства. А когда вернулся домой в Петрозаводск, ему докладывают, что и сюда дошли такие же слухи.

— Язык вырву! Это провокация! — ответил он.

Потом, на следующем пленуме ЦК он будет говорить, что «эти провокационные слухи шли из Москвы, по всей вероятности, от заговорщической группы»^{845}.

Верить в такое трудно. Очевидно, слухи эти отражали не столько обнаружившиеся разногласия между руководителями партии и страны, сколько определенные разочарования в обществе, перемены в его настроениях, падение авторитета Хрущева и вполне естественное для менталитета многих людей обращение надежд к другому, тем более что этот другой, по их мнению, уже не раз был несправедливо обойден при распределении власти и даже обижен своими соперниками. Именно тогда в печати появилось тут же взятое на заметку в ЦК КПСС стихотворение ленинградского поэта М.Л. Сазонова, в котором содержался такой призыв: «Не верь, как прежде, только запевалам, народу верь, мой друг, народу верь!»^{846}.

Но слухи эти могли питаться и из других источников. В феврале для оказания помощи смертельно больному первому заместителю председателя Госэкономкомиссии В.А. Малышеву из-за рубежа был вызван врач, по поводу чего в западной прессе стали выдвигаться разные догадки. 4 февраля американская газета «Daily News» сообщала, что несколько недель назад разведывательные органы узнали о развернувшейся в Кремле борьбе за власть, в ходе которой Каганович и Молотов стремятся перетасовать главные посты в Политбюро, и что, возможно, им удастся перетянуть на свою сторону Жукова^{847}

. На то, что слухи о предстоящей замене Хрущева Молотовым давно муссируются в Москве, указывал и министр культуры Н.А. Михайлов^{848}.

Распространению такого рода слухов способствовала отставка Д.Т. Шепилова с поста министра иностранных дел, который этот любимец и выдвиженец Хрущева совсем недавно занял вместо Молотова. Причиной отставки было недовольство Хрущева тем, как он выполнял директивные указания Президиума ЦК во время Суэцкого кризиса^{849}. Но об этом мало кто знал. Потому многие и делали вывод, что позиции первого секретаря ЦК КПСС слабеют и что он начинает уже «сдавать» своих людей.

22 марта 1957 г. Президиум ЦК обсудил проект тезисов Хрущева о реорганизации управления промышленностью и строительством и решил разослать его руководителям министерств, комитетов и ведомств^{850}

. Однако молчавший на этом заседании Молотов уже 24 марта направил в Президиум ЦК записку, в которой указывал на то, что проект тезисов «явно недоработан, страдает однобокостью и без существенных исправлений может внести серьезные затруднения в аппарат управления», и потому предлагал продолжить его доработку^{851}.

27 марта Президиум ЦК без изменений одобрил проект и рекомендовал его опубликовать^{852}. При этом целый день был потрачен на переговоры с Молотовым по этому вопросу^{853}. Возражал он очень настойчиво. Не выступая активно против, ему все же явно поддакивал Первухин. А Шепилов «демагогически» вопрошал: