Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.

— Не нужно рвать сейчас этот пакт. Этот пакт нам нужен для того, чтобы через эту организацию влиять на политику Турции, политику Греции…

Тем более что Тито заверял их, что никогда Югославия не имела в виду (сейчас особенно) приспосабливаться к какой-то акции против Советского Союза^{462}.

— Мы морально, — говорил он, — когда заключали этот пакт, рассчитывали на то, чтобы немножко оказать сопротивление возможности будущей агрессии со стороны Советского Союза. Ведь двинули же вы против нас дивизию… Сейчас в этот пакт добивается приема Италия. Но мы и туркам и грекам сказали, что никогда Италия в этот пакт не войдет, потому что тогда пакт будет рассматриваться как военный блок^{463}

.

Визит советских руководителей в Белград и результаты их переговоров с югославскими лидерами получили довольно широкие отклики в народе.

Примирение с Югославией одобрили 52% опрошенных.

«Большинство одобрило замирение с Тито», — был уверен студент МЭИ А.В. Митрофанов. «Все поддержали этот визит, это был очень мудрый шаг Хрущева», — категорически утверждал В.М. Михайлов из Тайнинской, что рядом с Мытищами. «Визит Хрущева в Югославию и примирение с Тито воспринимались среди народа положительно», — соглашался с ним выпускник средней школы в Энгельсе Н.Д. Михальчев. С воодушевлением восприняла этот шаг научный сотрудник ВНИИ экономики сельского хозяйства В.Ф. Полянская, принимавшая участие в освобождении Югославии и ее столицы Белграда от немцев. Была очень довольна бухгалтер Ф.П. Атмошкина из Белой Калитвы Ростовской области: «Мы, прошедшие войну, недоумевали, когда поругались с Югославией, и приветствовали стремление Хрущева восстановить взаимоотношения с ней». Горячо одобрил московский студент А.А. Штромберг, сестра которого осталась в Югославии после разрыва отношений с этой страной. «Югославия тоже воевала против Гитлера, и ее сопротивление оттянуло срок его нападения на нас», — напоминал работник Ленгипростроя И.Ф. Григорьев. «Мы же вместе сражались против фашистов и были социалистическими государствами», — рассуждала продавщица из Реутова Е.П. Широева. Ведь восстанавливалась «дружба с братьями», — говорил младший лейтенант из военного городка в Куровском А.П. Дашкевич. «Мы братья-славяне и вместе воевали с фашистами», — напоминала Т.Е. Бухтерева из села Дулово в Конаковском районе Калининской области. Конечно, соглашалась студентка Свердловского медицинского института М.А. Белан, «сербы близки нам по крови»^{464}

.

Считал Югославию братской страной, а Тито другом электротехник опытного завода ВЭИ в Москве Н.Е. Мохаев. «Они — наши братья», — вторили ему москвичка К.П. Деева и В.В. Маркина из села Введенское в Домодедовском районе. «К югославам, к их стремлению к свободе и независимости мы всегда относились с симпатией», — говорил нахимовец Н.Л. Хаустов из Ленинграда. Помнили о подвигах югославов в войне, по словам столичного офицера В.А. Сорина и учительницы физкультуры А.В. Потаповой из Коломны. «И. Броз Тито был одним из немногих, кто организовал сопротивление фашизму в Европе, и Сталин, разорвав с ним отношения, был не прав», — рассуждал студент Московского геологоразведочного института Г.И. Потапов. «Тито — герой для нас», — говорила М.Н. Лепинко, радиотехник из Военно-морской академии им. Крылова в Ленинграде. Считала Тито чуть ли не сверхгероем секретарь Удельнинского поссовета (Люберецкий район) П.Н. Арюлина.