Хрустальная удача

Разложили костры. Чилан принес Кроуфорду большую убитую из лука птицу в ярком оперении. Кроуфорд погладил парня по голове и уселся на тюк, прижимая к себе щенка. От усталости тот крепко заснул прямо на руках у хозяина. От его тельца веяло какой-то уверенностью, домашним теплом и уютом. Кроуфорд пальцем поглаживал его шелковистую макушку и, казалось, не замечал ничего вокруг. Иногда он поднимал голову и мрачно всматривался в темную стену леса, невольно вспоминая индианку На-Чан-Чель, едва не заманившую его в пещеру, где поджидала смерть.

Кроуфорд зло мотнул головой. Вряд ли стоило сейчас беспокоить воспоминания о призраках. Они только пугали и сбивали с толку. Наверное, сама атмосфера этой проклятой земли способствовала тому, что мысли текли в определенном направлении.

— Дьявольщина! — пробормотал Кроуфорд. — Нужно было просить у отчима священника. Падре сейчас пригодился бы нам куда больше шпиона-пуританина.

Одно его утешало: никто его в эту минуту не слышал. Кроуфорду самому не нравились мысли, которые лезли ему в голову. Он видал отъявленных головорезов, которые дрожали и бледнели как дети, когда речь заходила о вещах, неподвластных человеческому разумению.

Неподалеку горел костер, предназначенный для офицеров, и вскоре на нем уже кипела похлебка из маиса и подстреленной дичи.

— Нужно как-то подбодрить эту чертову команду! — решил он, потихоньку наблюдая за отрядом. — Что-то они там притихли. В тишине как раз в голову лезут самые пакостные мысли. Потрошителя на них нет… — при мыслях о своем боцмане Кроуфорд снова помрачнел и задумался, не заметив, как к нему подошел Мортон.

— Позвольте обратиться, сэр, — предупредительно спросил он, — что вы предпочитаете перед ужином? Глоток «синего дьявола»[17]

или местный ром?

— Все равно, офицер, — против своих намерений равнодушно бросил Кроуфорд, не имея сил изображать бодрость. — По правде говоря, здесь дело не в качестве, а в количестве. Добрая фляга любой влаги, лишь бы та могла гореть. Это позволяет забыться, и несколько часов ничто в мире не в силах потревожить вас в эти моменты истинного душевного благодушия. Но в наших с вами обстоятельствах это непозволительная роскошь.

Сэмюэл Мортон посмотрел на него с удивлением.

— Простите, сэр, но мне никогда не хотелось добровольно впадать в забытье, — твердо сказал он. — А стаканчик доброго джина всегда поднимет настроение.

— Вы счастливый человек, Мортон, — заметил Кроуфорд. — Или нет. Счастливых людей не бывает. Вы пуританин, не так ли?

— Да, сэр.

— Тогда вам стаканчик не повредит.

Офицеры ужинали вчетвером — кроме Кроуфорда и Мортона на коряге разместился Джон Смит, по своему обыкновению неразговорчивый, и лейтенант Фьюджин, молодой человек лет девятнадцати, слегка напомнивший Кроуфорду Уильяма Харта своим нездоровым азартом.

Это воспоминание снова задело какую-то струну в душе Кроуфорда. Он не стремился к нему привязываться и не делал ничего, чтобы привязать Харта к себе. Близкие отношения чреваты сильной болью — так оголенный нерв реагирует на малейший раздражитель в сотни раз сильнее. Случайное знакомство… Пылкий юноша, воскресивший в памяти тщательно забытую молодость. В достаточной степени образованный, обладающий отзывчивой и живой душой, он в какой-то мере скрашивал однообразное общество моряков и разбойников. Эта тупая, кровожадная и в своей этой кровожадной тупости все равно серая масса порой очень утомляла Кроуфорда. Без Уильяма Харта он чувствовал себя одиноким. Странно, не правда ли?

И где он сейчас? Этот вопрос периодически мучал Кроуфорда, как мозоль, наступив на которую ты невольно вздрагиваешь. Пробирается в джунглях? Тонет в болоте? Умирает от малярии? Торжествует на подступах к кладу?

Так или иначе, но Кроуфорд твердо верил, что им суждено встретиться.

Бедняга Харт: как бы карта не оказалась непосильной ношей для его юношеских плеч. Под таким грузом гибли и куда более опытные и отчаянные люди. Любой ценой надо найти его и спасти. Не хватало еще потерять последнего человека, к которому он питал добрые чувства.

Кроуфорд думал о своем, рассеянно поглощая обжигающую похлебку, в гигиенических целях обильно приправленную красным перцем. Вряд ли он даже замечал, что именно ест. Но, глядя на него, постепенно замолчали и остальные сотрапезники. Со стороны могло показаться, что вокруг костра сошлись родственники или друзья недавно усопшего.