Хрустальный фрактал

– Да, – спохватилась Марья. – Конечно, это зависит от ранга гражданского индекса. И от уровня заслона. В общем, после того, как микроинвазивная имплантология стала обязательной, персональные данные, трекинг местоположения, личная история, включая соматическое и психологическое состояния, явно выраженные намерения, вербальные и другие коммуникации, всё это стало агрегироваться и бессрочно храниться у провайдеров. В рамках закона Озимого. В зависимости от уровня доступа, эти данные могут просматривать и использовать как физические лица, так и компании. Да. И боты тоже. Чем выше гражданский индекс, тем меньше собирается информации. И наоборот. Вот. Что ещё?

– Заслон, – напомнил шифу Ван.

Он не стал поправлять Марью. Конечно, со всех собирается вся доступная информация. Вся. Вообще вся.

И эти постурбанистические мифы о том, что чем выше грин, тем меньше с тебя читают – не более чем наивные россказни, мотивирующие людей лезть выше по социальной лестнице. Достигать достижения. В мире, где живёшь в стеклянном доме, повесить, хотя бы на время, шторы – это недоступный почти никому уровень свободы. Да даже просто намекнуть, что можешь задвинуть их. В любой момент. Поэтому приватность так заманчива. Но в реальности со всех собирается всё. Вот только возможностей заслониться у высокогриновых граждан не в пример больше. Плюс данные лежат на других серверах. Более защищённых.

– Да. Прощу прощения. Заслон. Заслон… Для защиты от неправомочного доступа к личной информации, а также в целях государственной безопасности, компания «Заслон» начала производить персональные защитные комплексы, ограничивающие просмотр не по грину, а по настройкам. В общем, даже люди с низким грином имеют теперь возможность шифроваться.

– Это не главное, – сказал шифу Ван. – Заслон предназначен не для тех, у кого гражданский индекс недостаточно высок. Первое, и главное его предназначение – защита государственных интересов. В масштабе страны. Наша задача – качать, перерабатывать и презентовать. Помнишь?

– Да, – скучным голосом сказала Марья. – Качать данные, перерабатывать в информацию, презентовать знания.

– Верно. Молодец. Мы должны контролировать циркуляцию знаний нужным для государства образом. И для внутренних нужд, но что гораздо важнее – для внешних. Если же спуститься на уровень отдельного человека, то речь идёт о заслоне персональных данных. Собранные, проанализированные данные, превращённые в итоге в знание, должны быть соответствующим образом показаны. Чтобы презентовать предпочтительный образ. А не тот, который у человека на самом деле. Хотя все эти так называемые «на самом деле» давно уже потеряли, на самом деле, всякий смысл.

– Да, – сказала Марья. – Все получили возможность закрывать ту часть личной информации, которую они не хотят показывать.

– И опять-таки не все, – сказал шифу Ван. – И не перед всеми. И не сами.

– Не все, – грустно согласилась Марья. – И да, зависит от грина. И не сами. А с помощью нейроблокираторов. Приватность – это привилегия. Оффлайн наставничество – привилегия. Грабы – бессмысленны. Сомаблоки – зло.

– Что? – спросил шифу Ван.

– Приватность – это привилегия, – сказала Марья.

– А что там про гражданские работы? И соматические ограничители?

– Ничего.

Марья стояла на входе в кабинет всё в той же неловкой, мультяшной немного позе: подвёрнутые ножки, перчатки скомканы, голова вниз. «С ней определённо могут быть проблемы», – подумал шифу Ван.

– Пойдёшь сейчас к Алексею, – сказал он. – Допуски и контакты у тебя в заводском портале на рабочем коммуникаторе. Никаких заслонов первые три месяца. Как при нулевом грине. Впрочем, тебе об этом, безоговорочно, уже говорили. Хотя бы при акцептации сна.

– Сна? – спросила Марья, снова задав нериторический вопрос высокогриновому собеседнику, и шифу Ван отложил в завтрашнюю напоминалку последние десять секунд, чтобы потом разобраться, как она имитирует более низкий грин, чем у неё есть. Наверняка что-то кустарное. Но мало ли.

– Сон, – сказал он. – Соглашение о неразглашении. Всё понятно?

– Да, шифу, – сказала она.

– И заслоняться даже не пробуй. Особенно в рабочее время. Вылетишь одним днём.

***

Как всегда, накануне важного апдейта шифу Ван выбрался на улицу. С годами это стало для него чем-то вроде ритуала.

Последние сутки перед обновлением. Самое нервное время. Тестеры репортят нонстопом о критических недоработках, багах, несовместимостях, в приёмной недвижно, как ссутулившиеся в ожидании неизбежного грифы, стоят долговязые юристы с прижатыми к лацканам папками; в самых неожиданных местах: цехах, коридорах, туалетах обнаруживаются одетые в невообразимые лохмотья инфлюэнсеры со своими видеодронами, а работяги, выглядящие морлоками, ошалело забредают из своих подземелий на их надземные этажи.

Суета эта тоже была ритуальной. Ничего она, на самом деле, не решала. Всё уже было десятки раз оттестировано, проверено под нагрузкой и в самых различных обстоятельствах.